Сатана стал бродить вдоль стен, нашарил альбом с марками…

— Что это?

— Хозяина. Дал посмотреть, — ответил Нугзар, забывший спрятать альбом.

— «Биб-ли-я»… — бросив альбом, прочел по слогам Сатана. — Ты что тут, в монахи собрался?

— Об этом еще поговорим. Ты иди, прими душ.

— Какой душ? Мне ширнуться надо.

— Привезут.

— Когда? Нет, мне сейчас надо. Дай бабок ширнуться. Или финку.

Сатану не удержать. Нугзар полез в бумажник. Сатана стал с удивлением выворачивать наизнанку клок и очумело рассматривать бумажник:

— Лопатник? Новый? — Он уже совсем не понимал, что творится с его другом: то ли обеднел, то ли разбогател, то ли спятил тут за пару недель… Скрипки, марки, Библия, лопатник… Дворец пионеров прямо!

Нугзар вынул пятьдесят гульденов. Сатана заглянул в бумажник:

— Последняя? Я последнее не беру. Лучше дай финку, кину кого-нибудь — лац-луц, орера!

— Не надо никого кидать. Бери, не последняя. Последняя у наших врагов пусть будет.

Сатана обнял Нугзара:

— Еле вырвался, брат. Думал — все, гремлю на червонец.

Нугзар не сомневался в подлинности всего, что говорит Сатана. Будь на его месте кто другой — можно было бы и перекинуть мостки, но Сатана… Нет, все так, как он говорит…

Он открыл паспорт:

— Да, сказать, что вы с Кокой очень похожи…

— Вот и баба на контроле в Москве то же самое гонит, а мужик в форме ей говорит: «Ой, да все они, черножопые, друг на друга похожи! Следующий!» Так и прошел. А в Париже в аэропорту толкотня была… Подфартило — Колбасу там встретил, он меня героином подкормил, прямо с водой выпили…

— Колбасу? Нашего, тбилисского?

— Да. Он там кого-то встречал… Ну и перекинул меня на вокзал, посадил в поезд. Поезд ночной, никто ничего не проверял, только в поезде чемодан этого придурка Коки забыл… Да там ерунда одна была… Утром в «Кабул» стукнулся, а там эта обезьяна твой адрес дала.

Они сидели молча. Потом Сатана начал одеваться, взял деньги и попросил показать с балкона, в какой стороне искать барыг:

— Пошел бы со мной! Где, что, ничего не знаю!

— Я слез. Не делаю. Вон они стоят, на углу.

— Я ж по-ихнему ни бе, ни ме, ни кукареку…

— А чего там кукарекать: дал бабки, взял пакет — и чеши обратно! Нет, я должен ждать, ребята приедут, тебе же героин везут.

— Кто? Кто должен мне лекарство привезти? Ангелы? — Сатана вытаращил глаза от такого оборота.

— Ребята. Русские немцы.

— Какие такие немцы?

Нугзар коротко объяснил, в чем суть, и сказал, что у этих пацанов есть дело в пятьдесят тысяч — долг получить.

— Хочешь — займись! Я им сказал, что скоро нужный человек прибудет.

— А ты?

— Я завязал.

— Как? С чем?

— Со всем, — сказав это впервые вслух, Нугзар почувствовал озноб.

— И… Вором не будешь?..

— Не буду, — повторил Нугзар в будущем времени.

— А… Ну, я пошел… — проворчал Сатана. Одно несчастье за другим! Тут без ширки не разобраться.

Нугзар с балкона проследил, как он исчез в толпе.

«Значит, ни цацок, ни денег… А если марка фальшивая?.. Что тогда?.. Нищета, бедность?.. Жизнь с проституткой?…» При всей теплоте к О Нугзар не забывал — не мог забыть — об этом, хотя в постели это не мешало. Раньше он был ревнив и проверял женщин на верность. Чего только не делал!.. Как-то, чтобы проверить любовницу, отвез ее на дом к знакомому судмедэксперту. Были взяты анализы. «Если я ошибся — подарок и никогда никаких разговоров о ревности. Если нет — пеняй на себя». Анализы показали большое количество спермы во влагалище. И больше эту девушку никто в Тбилиси не видел… Но тогда он был молод, и только потом понял тщету таких затей…

Потеря всего, что взято у гинеколога, была похожа на пустой котлован. В голове катались гирьки. Нугзар очень рассчитывал на эти деньги. Хотя бы деньги. Цацки можно было бы продать и позже, постепенно. Но денег нет, «дело — швах», — как говорил Антоша, когда в бараках выла поножовщина. К границам соваться нельзя — вдруг розыск?.. А в «Кристи»?.. Могли ли его поставить на розыск в Голландии?.. Вряд ли… Хотя в паспорте у Сатаны стояла турвиза в Голландию… Нетрудно предположить, что и он, Нугзар, тут. Что же делать? Варлам Ратиани в таких случаях говорил: «Не знаешь, что делать — ничего не делай, подожди! За "ничего" не будет ничего, а за ошибку придется отвечать или расплачиваться!» Но сейчас это вряд ли могло помочь…

Он взял со стола мятый паспорт, всмотрелся в лицо Коки. На Сатану этот юноша был мало похож, зато что-то общее с Нугзаром просматривалось. Пойти по этому паспорту в «Кристи»?.. Нет, глупость. Тогда он должен вообще превратиться в Коку Гамрекели. Да и Сатане паспорт нужен. «Азил!» — вспомнил он рассказ О. Что, если сдать Сатану в «азил»?.. О говорила, что это даже не тюрьма, а огражденное место, где мужчины и женщины живут вместе, как в общежитии, только не имеют права выходить за пределы зоны. Телевизоры, игры, спортзалы, свидания — все идет. Отсидит год — и будет потом спокойно жить в Голландии со справкой, куда впишут то, что он им на уши навешает.

Этот выход для Сатаны показался Нугзару очень разумным. Одним ударом и от розысков, и от старых дел, и от новых проблем избавиться, и законные документы получить. А там делай, что хочешь! Для себя он решил завтра найти знакомого переводчика в роговых очках, чтобы пойти с ним в «Кристи», узнать, когда экспертиза. Грабить и бегать с финками, как хочет Сатана, тут нечего, глупость. В Союзе было известно, как это делается, а тут все другое… неизвестные мелочи, от каждой зависит многое… подводные камни… ловушки, сети…

Вот долг от советского человека получить — это реально. Человек знает, что он виновен, что его гнетут правильно, за дело. Он скорее расплатится, чем тот, на кого нападут на улице. Да и что возьмешь — кредитные карточки, которые, как объяснила О, через полчаса уже будут заперты? Хочет Сатана этим долгом заняться — пусть. Но Нугзар делать ничего не будет. В конце концов, слово человека, который перестал быть вором, не менее твердо, чем слово, которое он давал, будучи таковым!.. И если он снимет корону — это не значит, что его не будут уважать.

Нугзар отметил, что думает обо всем уже в будущем времени: снимет звание, перестанет быть вором… Это началось, когда Сатана сказал, что письма никто не видел и не читал, кроме сыщиков. А сыщики, если дело закроют (чего явно хотят, отпустив Сатану), то и ксиву выбросят. Или спрячут, чтобы давить на него в случае поимки… Вообще-то ксива, исходящая от ментов, большого доверия не вызывает: или сами состряпали, или человек написал под пытками, чтобы вырваться. Псы надавили: «Отрекайся, не то застрелим, как других воров!» — вот и написал… в безвыходняке… Врать запрещено друг другу, но не ментам. Почему же не разрешено врать ментам письменно?..