той ночью. Я просто была так счастлива, когда увидела твой номер, а когда ты сказал, что встретишься с ней на следующий день, у меня было такое чувство, будто мое сердце разорвали. Это казалось таким жестоким поступком — позвонить мне и сказать, что ты встречаешься с ней. Любой бы почувствовал то же, что и я, но я никогда не желала смерти ни ей, ни тебе, это была просто моя боль, вырвавшаяся наружу.

Я очень, очень надеюсь, что у тебя все хорошо. Что бы ни случилось, жива я или мертва, когда ты выйдешь из больницы, помни, как сильно я тебя любила, и постарайся вспомнить меня настоящую.

Кики

Робин дважды перечитала письмо, положила его в карман и снова отправилась в путь.

Когда Робин пришла, Флавия прислонилась к стене напротив комнаты Блэя и играла на своем мобильном. Вид у нее был угрюмый, хотя она оживилась, когда заметила Робин.

— Ты вернулась, чтобы забрать письмо Кеа из корзины? — спросила она.

— Нет, — солгала Робин, улыбаясь. — Только чтобы забрать свои записи.

— Ты должна подождать, пока мама выйдет, потому что он может принимать только двух посетителей одновременно, — сказала Флавия.

— Верно, — сказала Робин. — Итак, расскажи мне. О ком думает твой папа?

Дверь открылась, и появилась Катя.

— Можете войти, — сказала она Робин тихим голосом. — Я отведу Флавию в кафе на полчаса, но если я понадоблюсь Джошу, вы ведь позвоните, правда?

— Да, конечно, — сказала Робин. Открывая дверь в комнату Джоша Блэя, она услышала, как Флавия говорит матери,

— Почему я не могла остаться с Робин?

— Заткнись, Флавия…

Глава 63

Узрите агонию

В той самой потайной камере сердца,

Где мрачно сидит раскаянье…

Фелиция Хеманс

Арабелла Стюарт

В маленькой палате, выходящей окнами на юг, было жарко, как обычно бывает во всех больницах. На прикроватной тумбочке стояло несколько открыток “Скорейшего выздоровления” и золотой гелиевый шарик, который был слегка сдут.

За несколько минут, проведенных Страйком в палате Джоша, ему показалось, что он перенесся обратно в Селли-Оук, военный госпиталь, где он лечился после того, как ему оторвало ногу в Афганистане. Джош Блэй сидел в инвалидном кресле, одетый в пижаму, на ногах у него были новенькие тапочки военно-морского цвета, предплечья неподвижно лежали на подлокотниках. Кто-то положил его телефон перед ним на поднос, прикрепленный к креслу. Пустое, замкнутое выражение лица Блэя было знакомо Страйку; он и раньше видел такое выражение на лицах мужчин, чье внимание было сосредоточено внутри себя, где они пытались примириться с новыми странными реалиями своей жизни. Возможно, Страйк и сам носил такое выражение, когда лежал по ночам, терзаемый фантомной болью в навсегда отнявшейся голени, и размышлял о конце своей военной карьеры.

Высокие скулы, квадратная челюсть, большие голубые глаза, прямые темные брови, тонко очерченные нос и рот Джоша еще больше бросались в глаза теперь, когда его волосы, которые когда-то свисали ниже плеч, были очень коротко острижены. Неумолимый солнечный свет, заливающий комнату, едва рассеиваемый опущенными кремовыми жалюзи, высветил недавно заживший шрам от трахеостомии у основания горла Блэя. Под его глазами были фиолетово-серые впадины, тусклость которых Страйк связывал с лихорадкой.

— Это мой партнер Робин, — сказала Страйк, садясь на второй пластиковый стул напротив Джоша.

— Привет, — сказала Робин.

— Ладно, — пробормотал Джош.

— Записи в порядке? — спросил Страйк у Робин, прекрасно зная, для чего она вернулась.

— Да, — сказала Робин, — но я не думаю, что они нам понадобятся.

— Справедливо, — сказал Страйк и, повернувшись к Джошу, сказал: — Прости, ты хотел сказать?

— Да… Я могу чувствовать что-то на стороне, которая парализована, — медленно произнес Джош, как будто слова были тяжелыми и тянулись с большой глубины. — Но та сторона, которой я могу двигать, онемела. Я ничего не чувствую. Врачи говорят, что состояние может немного улучшиться, но я никогда… никогда не вернусь к нормальной жизни…

— Ну, повреждение нервов — это странно, — сказал Страйк. — Нужно много времени, чтобы спал весь отек. Прошло два года, прежде чем моя нога стабилизировалась. Наверное, пройдет немало времени, прежде чем ты узнаешь, какие функции у тебя будут.

Джош ничего не ответил.

— Итак, — сказал Страйк, доставая свой блокнот, — давай поговорим об Аноми.

— Это он нас зарезал.

Джош говорил категорично, не допуская возражений.

— Почему ты так говоришь?

— Из-за того, что он прошептал, после того как сделал это, — сказал Джош.

— Не волнуйся, дальше я обо всем позабочусь, — процитировал Страйк.

— Да. К тому же, — Джош глубоко вздохнул, — он предупредил меня, что собирается что-то сделать, а я проигнорировал это.

— Что ты имеешь в виду, он предупреждал тебя?

— Все там, — сказал Джош, глядя вниз на мобильный на подносе, его руки и кисти были неподвижны. — Пароль — двойная шестерка, двойная семерка, пять, два. Если вы перейдете к фотографиям, там есть папка под названием “Аноми”.

Робин взяла мобильный, открыла его и стала искать папку.

— Он писал мне прямые сообщения в Твиттере в течение многих лет, — продолжил Джош. — Эди сказала мне заблокировать его, и Йоман тоже так сказал, но мне не нравилось, когда мне указывали, что делать, поэтому я этого не сделал.

Его остекленевшие голубые глаза впились в глаза Страйка.

— Так вот какой я засранец.

— Не вижу в этом ничего страшного, — сказал Страйк.

— Я тоже поверил всему тому дерьму, которое Ясмин дала мне в этой папке, — сказал Джош, все еще глядя на детектива, словно желая, чтобы Страйк осудил его. — Всему этому дерьму о том, что Эди — Аноми.

— Множество разумных людей каждый день умудряются верить в гораздо более странные вещи, — сказал Страйк. — У людей, которые составили это досье, было много практики. Они хороши в своем деле.

— Нашла, — сказала Робин, которая только что нашла папку со скриншотами.

Скребя резиновыми ножками стула по плитке пола, Страйк приблизился к Робин, чтобы оба могли прочитать сообщения, которые Аноми отправил Джошу в частном порядке через Твиттер.

Идея: Харти должен снова начать убивать

15 августа 2012 года

Он должен начать закалывать туристов на кладбище. Забавный и непредсказуемый поворот.

15 августа 2012 г.