– Какой батюшка откажется поесть на дармовщинку? – ухмыльнулась я. – Известное дело. А вот Тэрджи… Он часто бывал в доме Великойских, как я понимаю. С Дорофеем они знакомы?

Я опять сбилась на казённую речь. Но Ирина, к счастью, ещё не пришла в себя.

– А как же, конечно! У нас была одна компания. Марианна, как я хочу проснуться и понять, что всё только пригрезилось!.. Каждый день молюсь Иоанну-Воину, чтобы помог найти преступников и украденное. Вы Тэрджи нашли уже, а я не хочу верить…

– Никуда не денетесь – придётся поверить. Наверное, мне не следовало называть при вас это имя. Но кто знал, что Джиоев – ваш друг? Получается, вы в Серпухове живёте? И работаете там?

– Да. Это почти на границе с Тульской областью. Туда и прибывают беженцы, у которых в России нет родни. Мы подбираем адреса, где можно снять жильё. Если получается, устраиваем их на работу. На миграционную службу у нас тоже есть выход. Кроме того, мы здесь закупаем сыворотку против столбняка, ботулизма, бешенства. Люди в народных республиках голодают. Едят, что попало, травятся. Само собой, нужны реактивы для работы лабораторий. Шприцы, лекарства; прежде всего антибиотики. И другие, конечно, тоже. Памперсы, хирургический инструмент, шовный материал. И много чего ещё. Например, средства для обеззараживания еды. Мы выбиваемся из сил, а всё равно не хватает…

– Значит, вы совершенно не представляете, почему Джиоев мог так поступить?

Полина закапризничала. Она устала на прогулке. Кроме того, переполнился памперс. А мне требовалось узнать ещё так много!..

– Без понятия. – Ирина покачивала девочку на руках, чтобы та задремала.

– А ему не могли приказать убить? Он же бывший ополченец, причём на двух войнах.

– Ой, не знаю! – Ирина зажмурилась и покачала головой. – После контузии на Тэрджи часто находило. Тогда он кричал, матерился. Конечно, довести там могут. Для них мы сепары, портянки. Но убить, да ещё друзей!.. Даже когда Тэрджи узнал, что брат Евы воюет в батальоне «Азов», ничего плохого не сказал и не сделал. Сестра ведь за брата не в ответе. Разумеется, всех его дел я не знаю, – оговорилась Ирина на всякий случай. – Вот уж кто мне не симпатичен, так это Николай Николаевич. Вся напрягаюсь, когда он приезжает. Но приходится принимать…

– А кто это? – Я навострила уши. Артём в Греции упоминал какого-то Николая. Уж не тот ли?

– Точно не знаю, – уклончиво отозвалась Ирина. – Он из Макеевки. Кто-то вроде коммерческого директора. Тэрджи называл его «смотрящим». Через руки Николая проходят огромные суммы. Мы часто просим у него средства для своего фонда. Ведь наши беженцы – сплошной прекариат…

– Кто? – не поняла я.

– Люди, не имеющие постоянной занятости. А у всех дети, которых надо кормить. Николай сначала был очень щедрым. А недавно сказал, чтобы мы сами себя содержали. Народ обеднел из-за кризиса и санкций. Средства, дескать, на войну нужны, а не на нахлебников. Надо, говорит, здесь пощупать земляков, которые жирком обросли. Вот я и думаю…

– Что же вы, Ирина Владимировна, ребёнка столько времени на солнце держите? – напустилась на Рындю пожилая вздорная нянька. – Все детишки давно на обед собрались, а Полины нет. Уж мне влетело так влетело!

От её воплей Полина проснулась и заплакала. Я мысленно прокляла няньку и наступившее так быстро обеденное время. Но дело кончилось тем, что нянька, продолжая свою нотацию, схватила Полинку в охапку и потащила в корпус. Мы с Ирой остались вдвоём. Кстати, игрушку пришлось выгребать из-под скамейки. Во сне и без того слабые ручки Полины не смогли её удержать.

– Я куколку обязательно занесу в палату, – пообещала Ира, пряча её в сумку. После этого она внимательно взглянула на меня. – Простите, вы ждёте ребёнка? Конечно, не моё дело, но…

– А что, заметно? Четвёртый месяц только. Даже пока не шевелится, хотя пульсирует очень.

– Значит, скоро зашевелится, – успокоила медичка. – Я это поняла с первого взгляда. И в таком положении вы бросились за преступником? Подставили себя под пули? Я преклоняюсь…

– Да что вы, не надо! – Я даже покраснела, хоть и было приятно. – Ребёнка-то надо спасать.

– Первый у вас? – улыбнулась Ирина.

– Нет, второй. – Я не хотела терять контакт.

– Кто у вас старший? – Ира села на любимого конька.

– Сын. Ему уже восемь. – Мне нравилось шокировать окружающих тем, какая я молодая мама.

– Невероятно! Вы же совсем девочка с виду. Кстати, это тоже будет мальчик. Я ведь в женской консультации работала – имею опыт диагностики.

– Да, я знаю. Уже на УЗИ ходила. – Про бабку Тарью, которая первая сообщила пол ребёнка, я умолчала. Ирина вся сияла от нежности. Ей очень хотелось поговорить со мной именно про это.

– А нам не советовали раньше седьмого месяца на УЗИ посылать. Чтобы аборты не делали, если пол ребёнка нежелательный. Потом стали сквозь пальцы смотреть. Когда срок у вас?

– Седьмое-восьмое ноября. А там как получится.

– Раньше это был праздник, – вспомнила Ирина. – Люди очень гордились таким днём рождения. И всё-таки вы зря рисковали…

– Там очень удачно подвернулся мужчина с собакой. Овчар был ранен в схватке. Я хозяину вчера звонила. Спасли, слава Богу. Потом он заехал за поводком, которым Джиоева связали. Он нам и бинты дал, и ножницы.

– Это замечательно! – Ирина даже хлопнула в ладоши. Похоже, она смирилась с виной своего приятеля. – Вы тоже имеете боевую подготовку?

– Когда в тебя стреляют из нагана, подготовка не всегда помогает. – Я зябко повела плечами, вспомнив чёрный зрачок дула и вспышку выстрела.

– Да, конечно! – торопливо согласилась Ирина. – Вы очень добры. Вот, приехали к Полине, привезли её любимую игрушку. Боюсь, что вы обо мне плохо думаете. Считаете, что я выгораживаю убийцу. Тэрджи – неплохой парень. Только горячий, как все кавказцы. Он очень благодарен России – за помощь в той войне с Грузией. Его родители тогда оставались в Цхинвале, в подвале прятались. Мать осколком ранило. И Тэрджи поклялся до последней капли крови воевать за эту страну. В Крыму вёл работу ещё до присоединения. А потом в Донбасс поехал. И слово Николая для него – закон. Тому уже сорок лет, а Тэрджи – двадцать пять. На Кавказе старших уважают. И вообще, Николай огромную власть имеет. Этакий «серый кардинал». Он даже в отелях никогда не останавливается, а только в хостелах. Там вряд ли на него обратят внимание. Просто командировочный, и всё. Одевается очень скромно. И с виду – «огурец». Худой, невысокий. Часто носит приталенные клетчатые рубашки, под ними – футболки. Как правило, предпочитает узкие светлые джинсы. Бывает, кстати, и в льняной куртке. Из-за такого телосложения выглядит много моложе своих лет. Внешность абсолютно безобидная. А на самом деле…

Ирина вдруг прикрыла рот ладонью и как-то сразу от меня отдалилась.

– Что это я разболталась-то? Вы не из полиции?