– Пока мы её ни в чём не подозреваем, – успокоил меня Старик. – Скорее всего, эскулапов использовали втёмную, так и меховщицу. Но эта приятная публика много знает такого, что нам просто необходимо выудить. И, уж прости, Марианна, но супругам Рындя завтра придётся услышать несколько неприятных слов…

4 июня (день). О том, что происходило в Серпухове, я узнала со слов Максима Ерухимовича. Он отправился туда, имея микрофон в брелке для ключей. Потом поведал, как долго подбирал костюм. Конечно, в офисном по жаре далеко не уедешь. Но и в джинсах с майкой явиться не солидно. Поэтому Максим надел чёрные брюки «5 карманов» и тёмно-серую рубашку с короткими рукавами. Мрачный тон одежды должен был внушить супругам Рындя трепет и почтение.

Максим Геннадьевич – это мужская топ-модель, настоящий «глянец». Лично я не поверила бы, что фээсбешник может быть таким красивым. Его сестра Зоя, скорее, элегантна, особенно в платье «Уплин» и в шляпе с прозрачными полями. Портрет довелось увидеть у Старика в телефоне. Он сетовал, что дочь теперь стала стопроцентной англичанкой. Высокая, сухопарая, со светлыми короткими волосами. В отличие от брата, совершенно не кудрявая.

Чтобы поднять настроение, Максим всю дорогу слушал свою любимую группу «Омега», из Венгрии. Как раз сегодня музыканты выступали в зале церковных соборов при Храме Христа Спасителя – в сопровождении хора и оркестра. Максиму удалось раздобыть билет. И потому, кровь из носу, он должен был управиться до вечера.

Наконец-то оказавшись в Серпухове, Максим поинтересовался у первой встречной женщины, как попасть в офис фонда «Спасение». Увидев респектабельную машину и неотразимого водителя, гражданка впала в ступор и даже не сразу вспомнила адрес больницы.

Максим разыскал бревенчатый дом на окраине, где обрели пристанище врачи из Луганска. Там было очень миленько, чисто. Уже в начале июня на клумбы высадили ландшафтные флоксы сорта «Кружевница». Наверное, Ирина забыла, что в наших широтах флоксы цветут позже. Она оказалась настоящей фанаткой этих цветов. И сообщила Максиму, что слово «флокс» переводится с греческого как «пламя». Кстати, у самой Ирины были и греческие, и белорусские корни.

Уборщица в больнице оказалась ростом с гренадера. Она ходила, сметая всё на своём пути. Стоит отметить, что «бэху» Максима она отдраила до зеркального блеска – лучше любой мойки. У самой Ирины и её секретарши как раз был «кофе-брейк» – небольшой перерыв.

Спрятавшись за углом, дамы расставили шезлонги. «Синьор Кобелино», как называл себя Максим, описал мне всё в подробностях, включая цвет их купальников. У секретарши он был мятного цвета, а у Ирины – коралловый. К кофе у них была клафутти – сладкая пицца с ревенём и молотой корицей. Максима чуть позже угостили квасом из ревеня, который произрастал в каждом дворе.

Максим сразу узнал госпожу Рындя – я точно её описала. Выглядела она очень испуганной из-за круглых глаз под тонкими бровями. Кроме того, Ирина опять загрустила. Смотрела на гостя внимательно и настороженно. Максим отметил даже её крупный нос и пухлые чувственные губы.

Благовоспитанно отвернувшись от полураздетых дам, гость сообщил, что хочет побеседовать с Ириной наедине. Дамы как раз обсуждали, стоит ли секретарше ехать с детьми на курорт «Мадии» в Тунисе. Там, конечно, неспокойно, и даже стреляют. С другой стороны, это дешёво, а денег мало.

– Уж как судьба, – вздыхала Ирина, попивая то кофе, то апельсиновый сок. Всё это казалось ей атрибутами «красивой жизни».

Конечно, Максиму стало смешно. Он много поездил по миру, да и у сестры в гостях повидал достаточно. Играл с племянником и его друзьями в конное поло. Детишки прекрасно управлялись с мини-хорсп – маленькими лошадками. И не видели в этом никакой экзотики. Жители же бывшего Союза были готовы воображать даже фантиком от конфеты. Ещё Максим отметил, что серпуховские дети до сих пор играют в дочки-матери, в войну и в прятки. У нас же всё это заменили те самые компьютерные игры, о которых я уже слышала.

– Бедные детишки даже не знают, как классно лазать в полуразрушенном сарае, вдыхая запах разогретой солнцем молодой крапивы! – делился потом с нами Максим. – Хвала Юпитеру, я всё это ещё застал. Ужасно не видеть в своей жизни ничего, кроме гаджетов…

Около бочки, наполненной дождевой водой после буйных гроз, возились двое детей. Одному на вид было пять, другому – около трёх. Потом выяснилось, что это – потомство супругов Рындя. Девочка купала куклу, а мальчик пытался вымыть большой надувной мяч. Со скамейки за ними наблюдали три пожилые гражданки. Одна из них вязала, другая разбирала картошку для посадки, а третья просто загорала.

– «Тело, впёрнутое в воду, выпирает на свободу!» – весело сказал Максим, подходя к бочке и опуская в прохладную воду горячие руки. – «Сколько выперто воды, стольку впёрнуто туды!» Это, дети, закон Архимеда. Пойдёте в школу, узнаете. Потому вы и облились с ног до головы, что пока не в курсе дела. Впрочем, сейчас жарко – всё быстро высохнет.

Мелкие, конечно, ничего не поняли. Но на мордахах появились улыбки – дяденька им приглянулся.

Конечно, Ирина тут же отставила бумажный стаканчик с кофе на донышке, извинилась за свой вид и убежала одеваться. Вернулась в дымчато-сером платье типа «водопад». Наверное, держала его на выход. Секретарша откровенно демонстрировала гостю свою фигуру – неплохую, но с коротковатыми ногами. Таким женщинам просто необходимо носить каблуки.

Пока Ирина наряжалась и пудрилась, Максим любовался блеском Оки, протекающей совсем близко. Конечно, за забором моментально собралась толпа, жаждущая зрелищ. А поскольку в фонд знаменитые гости наезжали часто, аборигенам было чем развлечься.

Ирина вышла похорошевшая, легкая. Сгорая от трогательного стыда, она спросила, какое дело у Максима. И к кому конкретно он приехал – к ней или к мужу.

– Вообще-то к вам обоим, – тихо ответил гость, доставая удостоверение. – Только не волнуйтесь, пожалуйста.

Ирине не вняла его просьбе. Услышав аббревиатуру «ФСБ», она чуть не лишилась чувств. Максим понял, что перестарался. Ему пришлось представиться ещё несколько раз, прежде чем Ирина запомнила имя-отчество визитёра.

– Пойдёмте, сядем куда-нибудь на скамеечку, – предложил Максим. – Нас никто не должен видеть и слышать – во избежание сплетен.

– Да-да, пойдёмте. – У Ирины шевелились только губы, а лицо словно окаменело.

Потом выяснилось, что она сразу же вспомнила наш разговор. Тогда-то спросила, не служу ли я в полиции, а оказалось ещё круче. А она-то наговорила всякого! Вот ведь ребята работают – даже беременную женщину прислали! И притом настоящую, не с подушкой под платьем. Знали, что Ира – акушерка; и решили сыграть на этом. Она сама заговорила со мной на узкопрофессиональные темы. Было это позавчера, и вот продолжение.

– Итак, вы – Ирина Владимировна РЫндя, урождённая Скаляцкая? – с улыбкой спросил Ерухимович. Я верно «ударяю» вашу фамилию? На первый слог?

Дрожь женщины передалась даже скамейке. Они сидели под кустом белой сирени. И если Максим откровенно наслаждался ароматом, его собеседнице было не до того. Она лишь молча кивнула, неизвестно с чем соглашаясь. Максим отметил, что птицы летают низко – значит, скоро опять будет гроза.