– Charlemagne, – произнес он совершенно спокойным голосом, – мне необходимо дозаправить самолет, в полете я понял, что топлива недостаточно, пришлось вернуться.

Это самое глупое высказывание за всю его карьеру! Пилот не может так просто сказать «я прилетел обратно, плесните мне еще пару тонн топлива». Это смешно и глупо, но Марко верил в то, что эту глупость оценят в диспетчерской.

– «Вышка» на связи, – послышался уверенный голос диспетчера, – без проблем дозаправим вас, но придется подождать, у нас очередь, – было похоже, что диспетчер принял игру.

Угонщик выдернул наушники и откинул их на пол:

– Отлично, пусть заправляют, мы подождем.

– Может, ты тоже хотел что-нибудь передать?

– Передам из пункта назначения.

Он собрал наушники и открыл дверь, желая теперь припугнуть пассажиров, чтобы они не начали делать глупости.

Как только пилоты остались одни, молчали ровно полминуты, а затем Марко обернулся к Хансу:

– Я не знаю, что там снаружи, не знаю, планируют ли они освобождение людей, но боюсь, что мы должны попытаться что-то предпринять сами.

– Например? Ты хочешь пойти в салон и обезоружить голыми руками обезумевшего, психически нездорового мужика с пистолетом и взрывчаткой? Ты тоже больной.

Марко кивнул, нервничая из-за того, что этот тип в салоне. Сейчас трясет пистолетом у носа Адель, которая, к несчастью, работает в самом первом. Этот факт нервировал и раздражал, а еще заставлял делать безумные вещи.

Пока Марко придумывал выход, в салоне все именно так и было. Теперь Адель ощущала холодный металл у виска, пыталась делать вид для пассажиров, что не боится. Но она ужасно боялась, хотелось схватиться за голову, сползти на пол и реветь.

– Если хоть кто-нибудь попытается связаться каким-то чудом с землей, то вам всем придет конец, я взорву чертов самолет, и этот день пометят черным в календаре.

– Делайте, как он велит, – скомандовала Адель, – уберите из рук все гаджеты и ждите дальнейших указаний от капитана.

Когда мужчина рывком ее отпустил, она чуть не ударилась о стену самолета, но вовремя выставила руки. Она очутилась рядом с дверью, у которой всегда сидела при взлете и посадке. Та самая дверь, окно которой было перекрыто ограничительной красной лентой. Эту ленту снимают, когда собираются открыть дверь. Она ее не снимала, давая понять наземным службам, что вход в салон запрещен и здесь явно творится что-то странное.

Адель видела подъехавшие машины «Скорой» и пожарных с мигалками, что говорило о том, что они все поняли. Но их действия настораживали, она боялась, что то же самое увидит угонщик. Его реакция могла быть непредсказуемой – он мог взорвать самолет. Машины отъехали на большое расстояние, но, видимо, были готовы к худшему.

– Кто? – заревел угонщик, когда тоже взглянул в окно. – Кто доложил им? Кто?

Его бешеный взгляд прошелся по пассажирам, и он рассвирепел еще больше. А они опустили головы, ничего не понимая в происходящем. – Кто посмел передать информацию?

Он наставил пистолет на Пьера Дюссо, думая, что это он. Но потом перевел его на Аврору, которая взвизгнула и стала мотать головой. Затем пистолет оказался у Майи на виске, мужчина прочитал на ее бейджике, что именно она главная по пассажирам, а значит, могла передать.

– Клянусь, что это не я, – взмолилась она, и тут же Адель кинулась к ней.

– Это не она, это обычная осторожность, когда самолет возвращается обратно.

Она не знала, что лгать, что говорить, чтобы угонщик поверил. Но надо было отвлекать его внимание на себя с пассажиров и тем более с окна.

– Послушайте, – в проходе оказался Кевин, поднимая руки, потому что пистолет теперь был направлен на него, – успокойтесь, сейчас нас заправят и отпустят. Это процедура займет немного времени.

– Вы за дурака меня принимаете? Срочно взлетаем!

Мужчина обернулся в направлении кокпита и тут же получил мощный удар от Марко, который вышел из кабины, имея плохое предчувствие. Он не мог связаться с диспетчером, а те стали играть по своим правилам. Ведь молчание – это, возможно, первый признак того, что на борту все погибли. Они действовали неверно, не зная ничего, что сейчас происходит на борту.

Одним ударом Марко повалил здорового мужчину, а все в салоне завизжали, прикрывая рты. Он навалился на него, нанося один удар за другим, чтобы хоть так обезвредить противника. Тот выпустил пистолет от неожиданности и от внезапной боли, а Марко откинул его прочь, но не слезая с угонщика. Его лицо было уже все в крови, хотя тот сопротивлялся, кулаком заехал капитану по лицу, и Марко на секунду потерял концентрацию, но продолжал наваливаться. Лишь секунды хватило, чтобы мужчина, кряхтя, рукой нащупал кнопку у себя под рубашкой и нажал ее. Кровавыми губами он произнес:

– Мы все мертвецы, у вас есть две минуты, чтобы вдохнуть больше воздуха перед смертью.

Две минуты! Все стали кричать, выбегать из своих кабинок, а Марко нанес последний удар, от которого угонщик потерял сознание.

– Открывайте аварийные выходы! – громко скомандовал он и обернулся к Адель: – Срочно!

Он откинул край черной куртки мужчины, лицо которого было все в крови, и увидел датчик. Цифры бежали слишком быстро, сложно было представить, что есть секунды, а что минуты, в глазах все рябило. Но время шло на убыль.

Экипаж кинулся к запасным выходам, открывая двери, и тут же надувные трапы стали наполняться воздухом. В салоне была паника, которая не сулила ничего хорошего – будут травмы, но это лучше, чем потерять жизнь.

Марко быстро оттащил мужчину ближе к кокпиту, давая распоряжение Хансу выключить все системы и покинуть самолет. Затем вернулся в салон, открывая еще одну дверь – самую первую, которая находилась в первом салоне. Тут же Адель стала выпускать пассажиров: Майя слетела вниз первая, затем плачущая Амелия Дюссо и Аврора, которая схватила мужа и потянула за собой.

– Отбегайте от самолета дальше! И скажите наземным службам, что самолет взорвется через минуту.

Руки Адель тряслись, но она делала все четко. С другой стороны ей помогал Марко, выпуская пассажиров.

– Мистер Хоффман, – взмолилась Адель и обернулась назад – старик сидел на своем месте и никуда не торопился, – мистер Хоффман!

Она кинулась к нему, хватая за рукав одежды, пытаясь поднять его с места:

– Выходите! Что вы сидите?! Надо бежать!

– Пусть бегут те, кто помоложе, я, наверно, свое уже отжил.

Она даже не хотела это слышать, пытаясь его поднять:

– Все будут живы! Только надо бежать!

– Я уже не в силах бежать. – Он начал вставать, но вдруг это стало получаться