Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Здравствуй, Ева, — услышала она такой желанный голос. Ева встрепенулась, утёрла слёзы и с робкой улыбкой на лице посмотрела на сверкающие в самом тёмном углу комнаты вишнёвые глаза.
— Люцифер… — прошептала она. — Ты пришёл спросить мой выбор?
Люцифер вышел на свет.
— Нет, Ева, — грустно покачал головой он, опускаясь на колени рядом с её кроватью так, чтобы их лица были на одном уровне, и чуть привалился плечом к жёсткому матрасу. — Я пришёл не спросить, я пришёл просить твой выбор.
— Что… Что ты имеешь в виду?
— Помнишь, как-то давно мы играли с Бесовцевым в карты? — начал Люцифер, доверительно положив голову на согнутые в локтях руки. Ева кивнула. — И ты осталась должна мне одно желание.
— Помню. Одно желание.
— Да… Увы, всего одно, — прошептал Люцифер, с нежностью и в то же время грустью рассматривая ужасно худые, впалые щёки, бледную кожу и воспалённые глаза — вид у Евы был болезненный. — Одно: самое сокровенное, самое-самое.
— Ну же? Что за желание? — чуть подбодрила его Ева, когда пауза затянулась и она поняла, что Люцифер не находит в себе силы его озвучить. Тот судорожно вздохнул и поднял на неё глаза.
— Ева… Моя милая, дорогая Ева… Ты всё ещё вольна в своём выборе, и я не имею право на него влиять, но всё же… Пойдём со мной, умоляю… Сделай это ради моих людей, ради моего народа. Прошу тебя…
Некоторое время было тихо.
— А если бы не было народа? Ты бы попросил меня об этом? Сделал бы это просто ради меня?
Люцифер склонил голову на бок, и свет показал его измученное, впервые за всю долгую жизнь уставшее ждать лицо.
— Тысячу раз.
Ева медленно поднялась, Люцифер тоже. Он встал по середине комнаты и протянул ей руку — не нужно было слов, чтобы понять, что выбрала Ева, хотя бы потому, что она смело вложила в большую, слегка грубую ладонь Сатаны свою, и добрая, ласковая ухмылка коснулась его губ. Комнатка у Евы была маленькая, но он повёл её в тот тёмный угол, в котором появился сам; перед тем, как войти в темноту, Ева обернулась и увидела, что на её кровати кто-то лежит. Заметив её заинтересованный взгляд, Люцифер выпустил её руку и позволил ей удовлетворить своё любопытство, ведь им больше некуда было спешить, не к кому и незачем: теперь у них была целая вечность, не более и не менее. Ева вернулась к кровати: в постели лежала она сама, с плотно закрытыми глазами и блаженной улыбкой на лице, и Ева впервые за всю жизнь увидела, какой красивой она была на самом деле. У этой девушки были длинные волнистые золотые волосы, ясные голубые глаза, правда, теперь навсегда скрытые веками, и маленькие ладошки, но не это делало её красивой: у этой девушки было большое чистое сердце, и пусть в той, что лежала сейчас перед Евой, оно уже перестало биться, в самой Еве оно продолжало качать кровь с удвоенной силой.
— Пойдём? — окликнул её Люцифер, снова протягивая руку. Ева оторвала взгляд от силуэта в кровати и вложила свою ладонь в его.
— Пойдём.
***
Сначала был мрак. Затем из темноты начали выступать чьи-то силуэты: они становились всё чётче и чётче, пока в какой-то момент Ева не признала в тенях всех тех, кто не находил себе места эти четыре месяца. На голых серых камнях сидели те, кто отвык надеяться, кто делал это лишь потому, что так было положено, из приличия, как будто соблюдая формальность; Ева ступила на чёрствую, сухую землю, и знакомые лица встретили её благодарной улыбкой.
— Добро пожаловать, госпожа Ева, — с задорной улыбкой сказал ей Бесовцев, шутливо кланяясь и шаркая ногой. Ева слегка склонила голову ему в ответ. — Мы ждали тебя.
— Вы