Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Доигрывая легенду, он вышел из подъезда и отступил в сторону – переждать, пока новые обитатели рябовской квартиры неторопливо удалятся на прогулку. Вот оно, воплощённое городское счастье: семья, крыша над головой не слишком далеко от транспортных артерий, выходные в близлежащем парке и стандартный, в меру обременительный объём ежедневных хлопот. Он так не сумеет. Он успел прикипеть к своей суматошной работе, не оставляющей шанса на размеренное обывательское существование. В ней был смысл. По крайней мере, до сих пор так казалось, а теперь – зависит от того, что он выяснит.
На протоптанную в снегу тропку, соединяющую разъеденный реагентами тротуар с подъездной дверью, свернула нагруженная сумками старушка. Верховский, недолго думая, состроил благожелательную мину и зашагал бабуле наперерез – без излишней, впрочем, напористости, чтобы не спугнуть. Такие вот аборигены – бесценный источник сведений, если, конечно, уметь их разговорить.
– Давайте помогу, – тоном заботливого внука предложил Верховский. Располагать к себе население его худо-бедно научили за годы службы.
– Ох, спасибо, – старушка простодушно улыбнулась и охотно отпустила ручки тяжёлого пакета. Верховский чуть приободрился: выходит, выглядит он достаточно пристойно, чтобы в нём не подозревали грабителя. – Сейчас-сейчас, ключики достану…
Она принялась рыться в необъятной дамской сумке, больше похожей на кокетливо скроенный вещмешок. Верховский терпеливо мёрз; ручки увесистых пакетов вгрызались ему в ладони. Бабушка наверняка одинока, иначе покупки таскали бы благодарные потомки.
– А вы из какой квартиры? – бдительно спросила старушка, карабкаясь по пахнущей сыростью лестнице. Ступеньки давались ей нелегко, даже и без груза.
– Ни из какой пока, – Верховский принялся выкладывать сочинённую на ходу легенду. – Приехал вот в вашем доме жильё присмотреть. Но как-то всё не то…
– А какую смотрели?
Верховский пошуршал пакетами, давая себе пару мгновений на размышления.
– Угловую двушку, – туманно ответил он и, уводя старушку от опасных уточнений, вдохновенно прибавил: – Тесновато там. Я ж не один, с женой, с сыном…
Бабуля окончательно растаяла. Перспектива обзавестись добропорядочным и отзывчивым соседом пробудила в ней устойчивое желание причинять добро и наносить пользу, присущее скучающим пожилым дамам. Верховского небольно укусила некстати проснувшаяся совесть.
– Вы бы Клавочке Журавлёвой позвонили, – выдала вдруг старушка. Верховский мигом насторожился. Ну да, ведь ученик Василия Рябова давно в бегах; жильё простаивает без хозяина, и старушечья агентура прекрасно об этом знает. – Квартира-то пустая стоит. Там не угловая, места побольше и кухня просторнее…
– А чего пустая?
Потенциальная соседка остановилась на лестничной клетке – то ли переводила дух, то ли собиралсь с мыслями. Должно быть, история с Журавлёвым – неприглядная, из тех, что может отпугнуть квартиросъёмщика. Верховский терпеливо ждал. Пакеты оттягивали ему руки.
– Там раньше сын Клавочкин жил, – сообщила наконец осведомительница поневоле. – Уже лет пятнадцать как съехал. Хороший такой мальчик, вежливый, за продуктами нам ходил… Василий на него нарадоваться не мог. Это сосед наш был, царство небесное…
– М-м-м… А почему съехал?
– Да кто ж его знает? Молодёжи на месте не сидится, – безмятежно пояснила бабуля. Значит, о проблемах соседей с законом она всё-таки ничего не знает. Молодцы контролёры, чисто сработали. – Вот теперь мамочка его за квартирку платит, а самого давно уж не видела. На заработках, наверное, где-нибудь. Вы позвоните, вдруг подойдёт вам?
– Позвоню, – заверил её Верховский. – Если номерок дадите.
– Сейчас всё дам, – старушка, натужно пыхтя, подошла к обитой дерматином старенькой двери и принялась возиться с ключами. – Записано у меня… Вы заходите-заходите, чего на пороге-то стоять?
Верховский, поколебавшись, шагнул через низенький порожек. Он мог бы запросто прижать к её лицу пропитанную хлороформом тряпку или безыскусно полоснуть ножом по выглядывающей из-под пушистого платка морщинистой шее. Нельзя же так безоглядно доверять людям…
– Вот, – подслеповато щурясь, бабуля отыскала в пухлой записной книжке нужную страничку. – Вам бумажку дать?
– Не надо, – не без труда разобрав корявые цифры, Верховский сохранил номер в бездонной памяти телефона и, решившись, пошёл ва-банк: – А этот сосед… Василий…
– Помер давно, – охотно поведала бабуля. – Он совсем один жил, в конторе какой-то секретной работал, никто его и не навещал, кроме Владюши.
Соседи, значит, в курсе. Но это ничего не значит: мало ли в столице секретных ведомств? Верховский механически перебросился с разговорчивой старушкой парой ничего не значащих фраз и тепло попрощался. Уже ступив на лестничную клетку, не удержался – обернулся и мягко посоветовал:
– Вы бы осторожнее. Не пускайте к себе кого попало.
– Так я ж не кого попало! Вижу – человек хороший…
– Все на хороших людей похожи, – усмехнулся Верховский. – Я в органах работаю, насмотрелся.
Бабуля мигом изменилась в лице. Усыпляя им же разбуженную бдительность, Верховский сбежал по лестнице на пару пролётов, подождал, пока наверху отчётливо щёлкнет замок, и вернулся на площадку пятого этажа. Дверь квартиры Владислава Журавлёва отличалась от соседних разве что номером, составленным из облезлых пластиковых цифр. Прижав пальцы к замочной скважине, Верховский заставил штифты выскочить из пазов. Металл предупреждающе разогрелся. Леший побери, здесь же наверняка какие-нибудь сигнальные чары! Выругав себя за беспечность, Верховский вытащил из кармана амулет-детектор и осторожно нажал на дверную ручку.
Даже неплохо было бы, если б автор сигнального заклятия объявился здесь и сейчас.
Из тесного сумрачного коридорчика пахнуло пыльной затхлостью. Верховский осторожно
