две страны, была уже не такой, как в туристических брошюрах. Здесь начиналась настоящая Британская Колумбия: поселки «синих воротничков» вокруг рудников и гравийных карьеров, тяжелая и грязная работа, плоды которой сплавлялись вниз по реке. Живописные виды были здесь в дефиците. Там, где дорога выходила на речной берег, взору путника чаще открывался не кемпинг, а пристань с баржами.

– В прошлом году, когда ты получил свои пятнадцать минут славы, – говорил Дхармендер, – все мы, разумеется, тобой гордились. Но, знаешь, и беспокоились. Видишь ли, мы уже видели это кино – и не всегда оно хорошо кончается для человека в тюрбане.

– Какое кино? О чем ты?

– Хорошо, скажу так. Ты планировал завербоваться в канадскую армию, верно?

– Верно.

– Ну вот, лучше бы так и сделал. Пойми меня правильно. Я просто хочу сказать… – тут Дхармендер поднял палец и значительно посмотрел на Лакса в зеркало заднего вида, – хочу сказать, что именно этого люди от нас хотят. Чтобы мы выполняли приказы и рисковали жизнью. Ради них. А они бы говорили: «Да, чудики, конечно, но смотри, какие полезные!» Полезные – потому что идем на передовую и подставляем себя под пули. На этом условии они готовы не замечать наши тюрбаны и все прочее.

– Дядюшка, не слишком ли сурово ты их судишь? Кто-то же должен служить в армии, раз уж без армии не обойтись.

– Да, я жестко говорю. Но это для того, чтобы ты понял.

Тут Дхармендер притормозил: навигационная система оповестила о повороте, которого он не видел. Похоже, одна из тех дорог, что существуют только в виртуальной реальности. Длилась она якобы несколько сот метров и оканчивалась тупиком на берегу реки – широкой голубой полосы, занимающей сейчас пол-экрана.

– Это здесь, – сказал вдруг Лакс. – Поворачивай… давай же!

Дхармендер не хотел сворачивать неизвестно куда; но дорога внезапно оказалась здесь. Хотя какая же это дорога? Две колеи в высокой траве, уводящие под сень низкорослого леса. Здесь, на сухой стороне провинции, высокие деревья встречались редко; но, как видно, близкая река пропитала каменистую почву водой в достаточном объеме, чтобы кое-где среди карликовых деревьев возвышались сосны. Еще несколько секунд – и дорога вывела их на открытую площадку, где в черных шрамах кострищ блестели смятые пивные банки.

– Здесь, – сказал Лакс.

– Уверен?

Лакс открыл дверь, вскинул на плечо рюкзак.

– Трудно объяснить, но я это чувствую. Душой и телом. Всем собой.

И еще здесь пахло безопасностью. Но вдаваться в долгие объяснения, что и как сделали с ним ученые (или кто они там?) из Киберабада, Лакс сейчас не собирался.

– Как малек, который становится смальтой… или как ты там говорил, – закончил Дхармендер, и под его пристальным взглядом Лаксу стало как-то неуютно.

– Смолтом.

– Ну да. Как рыба. Просто знает, что настало время плыть вниз по течению. И знает, куда плыть. Но что ждет ее впереди?

– Неважно. Это мое… не знаю, как назвать. Моя судьба.

Лакс опустил взгляд. Почва у него под ногами на вид была ровной; сквозь неопреновые подошвы гидрокостюма он ощущал ветки и мелкие камешки. Но другим чувством, для которого не было имени, предвидел неудержимый, неотвратимый спуск по склону к воде.

– Ты слышал хоть слово из того, что я говорил?! О том, что люди просто нами пользуются? О том, как мы для них удобны?

– Да, слышал каждое слово, – ответил Лакс. – Непременно об этом подумаю. – Виновато покосился на сумку с едой, которой предстояло стать угощением для местных медведей. – Передай тете Гурмит: она чудесно готовит. – Строго говоря, он не кривил душой.

Что-то блеснуло в свете потолочной лампы. Стальной браслет, который Лакс носил на правом запястье. Он снял его, когда возился с гидрокостюмом, и браслет, должно быть, скатился на пол.

– Не забудь, – сказал Дхармендер и протянул ему браслет.

Даже Лакс и даже в нынешней своей рассеянности не мог не понять двойного смысла этих слов. Он взял из дядюшкиных рук кара, поцеловал, повернулся – и пружинистой трусцой побежал к черной речной воде. Земля казалась ровной, но он чувствовал, что бежит под уклон. Браслет он надел на ходу.

Больница Святого Патрика

– М-да, обстановочка-то накаляется! – сказал Т. Р.

Чистый кислород и резкое снижение привели Виллема в чувство – настолько, чтобы понять, что Т. Р. шутит, разозлиться оттого, что шутка несмешная (нашел время вспоминать древние мемы!)[100], и сообразить, что свое раздражение сейчас лучше держать при себе.

– Да, – сказал он. – Но, мне показалось, вы ждали чего-то подобного.

– Просто мы готовы ко всему.

Амелия на это не купилась.

– Множество огневых позиций с пересекающимися секторами обстрела. Вся вершина горы разделена на участки с противопехотными и противотранспортными барьерами. Вертолеты стоят с включенными двигателями, чтобы взлететь сразу, как только начнется стрельба. Да у вас там полноценная зона боевых действий!

– Сегодня да, – признал Т. Р. – Но чаще нет. Да и сегодня, думаю, все уже закончилось. Точечные нападения – такое случается раз в год или еще реже.

– Папуасские националисты?

– Или индонезийские спецслужбы в погоне за увеличением бюджета, – пожал плечами Т. Р. – Различить их невозможно – вытворяют совершенно одно и то же. Но как те, так и другие не хотят резать курицу, несущую золотые яйца.

– Вы про рудник?

– Про рудник. – Тут Т. Р. пришла новая мысль. – Так, а «глок» все еще у вас?

– Нет.

Амелия показала «глок» с открытым затвором и извлеченным магазином.

– Я позволила себе… Вернуть его вам?

– Не нужно, – ответил Т. Р. – Просто не люблю что-то терять из виду.

Амелия пожала плечами и отправила револьвер по полу в сторону Виллема. Секунду спустя за ним последовал магазин. Виллем решил дальше хранить их по отдельности. Обычно он ходил с сумкой через плечо, которую отец неуважительно называл «дамской сумочкой», но теперь она осталась где-то на вершине Снеуберга. Так что Виллем сунул револьвер за пояс сзади, а магазин положил в карман.

Вертолет сделал крутой вираж, затем выровнялся и практически завис в тысяче метров над джунглями, на полпути от Снеуберга к Туабе. Горы остались позади; под брюхом у машины простиралась практически плоская равнина. Из джунглей, с расчищенной площадки близ дороги поднимался столб дыма.

– Черт, это же перекачивающая станция! – воскликнул Т. Р. – Вот уроды!

Приглядевшись, можно было заметить, что полянка залита чем-то серым, вроде жидкого цемента, и эта густая серая жидкость растекается оттуда во все стороны.

– Много потерять не успеем, включится автоматическая блокировка, – заметил Т. Р., извлекая телефон. – И-и-и… сотовая связь отрубилась, мать ее за ногу! – И крикнул пилоту: – Свяжитесь со Снеубергом, сообщите, что поврежден