– Если скажешь хоть слово, умрешь… Если откроешь рот, умрешь… Если будешь болтать, умрешь…

А потом из его рук вырвался сноп искр…

Вера лишилась чувств. Она пришла в себя, когда по лицу что-то потекло. В камере было душно. Лена сидела на нарах, а Катя стояла около Черновой с кружкой в руке.

– Жива? – поинтересовалась она.

– Кто это был? – прошептала Вера.

Катя поставила кружку на стол.

– Извини, водой тебя обрызгала… ты призрака видела, да? Понимаешь, изолятор очень старый, его при каком-то царе построили. Недавно к зданию современную часть добавили, но мы находимся в подвале самого древнего коридора. Тут живет привидение кровавой барыни Салтычихи, которая много женщин на тот свет отправила. Призрак является только тем, кого любит, а по сердцу ему такие же, как он сам, серийные убийцы. Всегда им хорошие советы дает.

– Вы ее тоже заметили? – прошептала Вера.

– Жуть, – передернулась Лена, – чуть со страху не умерли. Правда, Кать?

Та молча кивнула.

– Но слов его мы не слышали, – продолжала Елена, – только тебе они предназначались. Чего Салтычиха-то велела?

– Молчать, – еле слышно пролепетала Чернова, – ни слова не произносить.

Лена схватилась за щеки.

– Ой, а ты с нами болтаешь! Беда случится, точно. Все, захлопни рот навсегда!

– И как тогда жить? – заплакала Вера.

– Молча, – отрезала Лена. – Не реви. Господь все управит. Просто не мели языком. Катька, налей ей чаю!

Вера выпила содержимое кружки, которую подала ей Катя, быстро заснула и увидела сон. Такой яркий, словно явь!

Салтычиха, по-прежнему одетая во что-то белое, сидела на спальном месте Лены, потом медленно встала и стала приближаться к Черновой… Лица привидения было не видно, оно, как и в прошлый раз, оказалось закрыто низко опущенным капюшоном.

– Не послушалась меня, развязала поганый язык, – зашептала известная своей лютой жестокостью барыня. – Сама виновата, кровь всех тобой убитых сейчас проступит.

Салтычиха резким движением сбросила капюшон, обнажился желтый череп с пустыми глазницами, несколькими торчащими в разные стороны гнилыми зубами, с которых стекали бордовые капли. Фантом поднял руку…

Вера заорала, почувствовала, как на ее лицо попала какая-то жидкость. Чернова во сне вскочила на дрожащие ноги, увидела, что вся ее одежда в крови, большие и мелкие алые пятна были повсюду: на юбке, на чулках, на обуви. Чернова хотела заорать, но из горла не вырвалось ни звука… Больше она ничего не помнила. Как оказалась в одиночной палате психиатрической лечебницы? Почему и как ее вывезли из СИЗО? Может ли Салтычиха появиться в больнице? По какой причине все это происходит с ней, ведь она никому не сделала зла? Отчего ее обвиняют в убийствах? Что ее ждет впереди?

Много вопросов теснилось в голове у Веры, но она не могла их задать, потому что у нее начисто пропал голос. И вообще ей было очень-очень плохо. Голова кружилась, мысли путались, при виде любой еды тошнило, желудок взбунтовался так, что она не могла отойти от унитаза. Дни слились в один: Вере делали уколы, потом появился мужчина, он что-то говорил, его губы шевелились…

Гаврюша махнул рукой.

– Психогенный шок, заболевание, появляющееся вследствие перенесенной психической травмы или сильного эмоционального потрясения. Для него характерно помрачение сознания, бред, двигательные и аффективные расстройства. Хорошая новость: болезнь носит временный, обратимый характер. При правильном и своевременном лечении можно достичь полного выздоровления.

– Жуть, – пробормотала я.

– Да, приятного мало, – кивнул Гаврюша. – Драпкин начал работать с Черновой и спустя некоторое время понял: она не убийца. Кто-то очень постарался, чтобы запугать ее. Кирилл сделал для нее все, что мог – добился освобождения бедняжки, которую признали социально неопасной.

– Где она живет? – спросила я.

Гаврюша развел руками.

– От Драпкина я знаю, что его пациентка сменила фамилию, стала Мамаевой. Вопрос про ее жилье не ко мне. Но, наверное, адрес можно узнать по справке. Краткий итог нашей долгой беседы: Вера жива. И с большой долей вероятности можно сказать: она ни в чем не виновата.

– А как Драпкин понял, что пациентка не убийца? – полюбопытствовала я.

Собеседник вынул из сумки кошелек.

– Я задал ему тот же вопрос, но Кирилл улетал в командировку, времени у него уже не было. Надо найти Веру и поговорить с ней. У меня есть кое-какие знакомства в полиции, могу поискать ее адрес. Хочешь совет? Не надо ничего пока рассказывать Валерии. Пообщайся с Черновой, объясни ей, что дочь ее видела. Пусть Вера тебе растолкует, почему Драпкин счел ее невиновной. Повторяю: не езди пока к Лере. Что ты ей сейчас можешь сказать? Что ее маму арестовали как серийную убийцу, но не отправили на зону, потому что она временно сошла с ума? Вера Михайловна жива, ее отпустили, признав социально неопасной? А теперь поставь себя на место девочки и представь, что это тебе сообщили столь замечательную новость. И как ты отреагируешь? Не всякий взрослый может выслушать такое известие, устояв на ногах. А девочка точно впадет в истерику и, боюсь, натворит бед.

На работу я вернулась в глубокой задумчивости. Часы показывали ровно два. К шести мне надо приехать в гимназию и делать юным актерам макияж. Непонятно почему Зинаида Федоровна, руководитель местной театральной студии, хочет, чтобы каждая репетиция протекала при полном параде. Что ж, плата начисляется за каждый мой приезд, поэтому я просто молча раскрашу лица ребят.

Гаврюша отсоветовал мне искать телефоны отца и бабушки Леры, чтобы рассказать им о воскрешении Веры. Владимир Николаевич и Ангелина Сергеевна, конечно же, в курсе того, что она не умерла, а спрятана от посторонних и от Леры в психлечебнице. Но слышали ли они об ее освобождении? И уж точно им неведомо, что девочка встретила мать в бутике «Бак». Бывший муж и свекровь не придут в восторг, выяснив, что Веру узнала Лера: они могут отправить дочь за границу. И самое главное, доктор Драпкин считает, что Владимир Николаевич как-то причастен к ужасу, который случился с его женой. Но вот почему психиатр так решил, он объяснить не успел, потому что спешил в аэропорт. Ни в коем случае нельзя предупреждать Чернова о том, что я хочу найти Веру.

– Степа! – громко сказал кто-то у меня за спиной.

Я почему-то испугалась, резко повернулась, услышала звук «крак», который произвел мой позвоночник, ощутила острую боль и схватилась за поясницу.

– Что случилось? – испугалась заведующая отделом персонала Лида Корякина.

– Не знаю, – простонала я. – Неудачно дернулась, что-то щелкнуло, и теперь мне очень больно, даже вздохнуть не получается.

– У моей бабульки такая ерундень часто случается, – деловито сообщила Лида. – С возрастом все позвонки на фиг стираются и их со страшной силой клинит. Называется болезнь «старческий артрит». Неприятная штука, но с годами, Степа, всякое случается.