— Я тоже не помню, Джон, — вступила в разговор Милли. — Но с удовольствием бы послушала.

— О, это замечательная история! — сказала Эмили. — Один джентльмен занял у ростовщика деньги и обязался вернуть их к определенному сроку. Если же он этого не сделает, то вынужден будет отдать ростовщику фунт своей плоти — таково было условие сделки.

Глаза у Джона стали как блюдца.

— Так худой от этого и умереть может! — ошарашенно произнес он.

— Любой может, — убежденно сказал Трэвис. Краем глаза он заметил, как Джек встал и украдкой перебирается за стол в центре комнаты. Видимо, ему тоже интересно было послушать Эмили, но он не хотел привлекать к себе внимание. Трэвис с трудом удержался от смеха, до того уморительно Одноглазый вышагивал на цыпочках, стараясь не шуметь. Братья ни за что не поверят, если им рассказать!..

— Не оставляй моего Джона в неведении, говори, чем кончилось дело, — потребовала Милли своим резким голосом и тут же спросила: — Правда, глупо идти на такое условие, а, Джон?

— Да, пожалуй. Но если ростовщик даст должнику время нарастить жирок на животе, то я бы сказал, что тогда условие ничего себе. Так дал он ему время? — Джон требовательно взглянул на Эмили.

Девушка покачала головой, еле удерживаясь от улыбки.

— Нет, Джон. Он не дал ему времени.

— Ну, тогда и нечего было такое обещать. Подумать только, фунт. Целый фунт собственной плоти! — Милли горестно вздохнула. — Должно быть, этот джентльмен не из наших мест. Здешние мужчины никогда не пойдут на такую глупость.

— Во-первых, он находился в отчаянном положении, — объяснила Эмили, — а во-вторых, надеялся отдать долг вовремя. Однако денег он не нашел.

— Так я и думал, — сказал Джон. — И он отрезал от себя кусок мяса?

— Он умер, да? — спросила Милли в один голос с мужем.

— Нет. Не отрезал и не умер, — успокоила разволновавшихся Перкинсов Эмили.

— Значит, он не сдержал слова? Совсем никуда не годится, — укоризненно произнес Джон. — Обещание есть обещание. Его надо выполнять. В конце концов, слово мужчины свято. Разве не так, Милли?

— Да, Джон, слово мужчины — главное, что у него есть. Но раз он не выполнил обещания и вовремя не вернул долг, ему, наверное, пришлось скрыться?

— Нет, — ответила Эмили, улыбаясь Перкиисам, жаждавшим услышать конец истории.

Трэвис тоже улыбался. Хотя по настоянию Адама он прочел пьесу Шекспира, в устах Эмили она казалась ему гораздо лучше. Очевидно, дело было в самой рассказчице, в ее необычайно выразительной мимике и оживленной жестикуляции: герои пьесы словно ожили на глазах слушателей.

Мельком взглянув на Джека, Клейборн поразился: лицо Одноглазого освещала искренняя, человечная улыбка! Трэвис понял, что Эмили действительно выиграла пари. Абсолютно честно.

— Что же произошло? — нетерпеливо спросила Милли.

— Он отказался отдать фунт своей плоти. Тогда ростовщик заявил, что этот человек нарушил уговор, и отказался дать ему отсрочку. Дело дошло до суда, который и должен был принять решение.

Джон стукнул кулаком по столу.

— Да, должен вмешаться закон!

— Но этого человека, конечно же, спас адвокат, — успокоил Перкинсов Трэвис.

— Женщина-адвокат, — подчеркнула Эмили. — Ее звали Порция.

Они с Милли обменялись понимающими улыбками.

— Черт побери, узнаю я наконец, что случилось с человеком, который занял деньги, или нет? Что сказал судья? — негодующе спросила миссис Перкинс.

— Он решил, что сделка была вполне законной, поэтому ростовщик должен получить фунт плоти.

— Я так и знал, Милли! — торжествующе сказал Джон. — Обещание есть обещание. Его надо выполнять.

— Верно, Джон.

— Да, — поспешно добавила Эмили, пока ее снова не перебили, — да, ростовщик может взять у должника фунт плоти, но при одном условии: он не имел права пролить при этом даже каплю крови.

Джон потер подбородок, обдумывая решение суда.

— Ну, такое вряд ли возможно.

— Разумеется, — согласилась Эмили. — А если бы ростовщик более точно обговорил условия, — девушка многозначительно посмотрела на Трэвиса, — то результат мог оказаться другим. Но он этого не сделал. Как и ты, Трэвис. Так что я выиграла честно.

Он признал свое поражение и даже предложил ей позлорадствовать над ним, если есть желание.

— Хотите, я вас поцелую и тем самым докажу, что я нисколько не сержусь? — с жаром проговорил он.

Эмили смущенно опустила глаза и покраснела до корней волос. Трэвис накрыл ее руку своей.

— У вас много общего с Порцией. Правда, она вряд ли краснела, выиграв дело. Тем не менее, у вас ее темперамент.

Не успела Эмили поблагодарить его за комплимент, как раздался оглушительный стук в дверь: в дом Перкинсов кто-то ломился. Джон подпрыгнул на месте, выскочил из-за стола и помчался ко входу. Трэвис мгновенно оказался рядом с ним.

— Должно быть, это люди с ранчо Мерфи, — сказала Милли. — Чтобы так барабанить… Да, наверное, это они. — Она решительно поднялась и взяла Эмили за локоть. — Ты можешь продолжить ужин на кухне, там безопаснее, а Трэвис задержит их в столовой. Хотя не знаю, как мне проводить тебя по той лестнице? Но об этом пускай позаботится Джон. Пойдем немедленно! О Боже, хоть бы они были трезвые! Нет ничего хуже пьяниц, — с дрожью в голосе добавила Милли. — Если кто-то из них посягнет на мои ценности, клянусь, застрелю собственноручно. Ох, как же я надеюсь, что они не пьяные!

Милли и в самом деле была донельзя перепугана. Эмили ничего не оставалось, как взять тарелку с мясом и пойти на кухню. Оглядевшись, девушка предложила помочь по хозяйству.

— Садись за стол и ешь. Я сама займусь делами, вот только поставлю в печь бисквит. А когда закончишь, можешь помыть сковородку, если хочешь. Она давно мокнет в раковине.

Эмили кивнула. Выйдя из-за стола, она, закатав рукава, помыла тарелку, а затем взялась за сковородку. Видела бы ее сейчас мама! Девушка улыбнулась, представив себе эту картину. Мать просто затряслась бы от возмущения: никогда и никому из дочерей она не позволяла что-то делать по дому, считая, что на это есть прислуга… Но, поразмыслив, мать потом наверняка похвалила бы ее, решила Эмили.

— Милли, а у вас есть помощница по хозяйству? — спросила она.

— Нет, но я уже склоняюсь к мысли, что надо кого-то нанять. Джон пилит меня за нерасторопность, а в последнее время у нас полон дом людей, и я не справляюсь. С утра до ночи мою, чищу, готовлю, а к вечеру валюсь с ног, иногда даже нет сил умыться перед сном.

— А вам никогда не хотелось переехать в город?

— Нет. Там такая толчея! А мы здесь видим лишь тех, кто пробирается на север или на запад, да и то в дождливый сезон. Когда сухо, все направляются через овраги — так короче. И нас никто не беспокоит. Да я бы просто не вынесла городской суматохи. И Джону это не по вкусу.