— Вы действительно утверждаете, что на мужчин сильнее всего действуют женская беспомощность, кокетство, жеманничанье, лесть и всякая подобная чепуха?

— Да. Повторяю: я отлично изучила этот вопрос.

— Ладно, допустим, вы его изучили. А как насчет того, чтобы доказать? Прямо сейчас, на примере первого же мужчины, которого увидите?

— Думаете, не смогу? Прекрасно смогу, Трэвис.

— Вы настолько в себе уверены?

— Да. Я насмотрелась на сестру. Она могла всех мужчин в танцевальном зале превратить в кучу блох, скачущих вокруг нее, стоило ей лишь щелкнуть пальцами. — И она изящно изобразила это перед носом Трэвиса.

Клейборн расхохотался:

— Да поможет Бог вашему мужу, если он допустит какую-нибудь ошибку: уж вы-то сумеете выразить ему свое недовольство.

— Что вы хотите этим сказать?

— Не важно.

Трэвис предвкушал удовольствие от предстоящей и вполне заслуженной победы над ней. Он от души порадуется, поставив Эмили на место. От имени всех мужчин, которых она считает недалекими слюнтяями.

— Хотите заключить пари?

Хорошо воспитанная леди не станет даже отвечать на подобный вопрос, но… Эмили надеялась выиграть и поддалась искушению. Разумеется, у нее нет особой практики в покорении мужчин. Но она внимательно наблюдала за флиртующими в поезде дамами, за Барбарой — настоящим мастером своего дела, потому верила и в собственный успех.

— Сколько вы намерены ставить?

— Доллар.

— Ну давайте хотя бы пять. Для большего интереса.

— Хорошо, давайте пять, — согласился Трэвис.

— Но знайте, я ни за что на это не пойду, если у меня возникнет хотя бы тень подозрения, что своим поведением я задену чувства джентльмена, на примере которого буду доказывать свою правоту. Я ведь не обижу его, верно?

От мысли, что она беспокоится за чувства Джека Хэнрахэна, Трэвис едва не поперхнулся. Его душил смех.

— Не волнуйтесь. Объект очень стойкий. Ну как, спорим?

— Да. Но только если это совершенно безопасно, — снова поспешила уточнить Эмили.

— Я не допущу никакой опасности.

— Каковы ваши условия?

— Никаких условий, — ответил Трэвис. — Просто установим срок. Итак, сколько времени вам потребуется, чтобы с помощью своих пресловутых приемчиков покорить любого мужчину и выставить его полным дураком? Десяти минут хватит?

— Да, вполне достаточно. Вы уверены, что не хотите поставить никаких дополнительных условий? У меня нет желания выслушивать потом обвинения в нечестности.

— Нет, ничего такого не будет, — покачал головой Трэвис. — Просто вы должны пофлиртовать с первым мужчиной, которого увидите, — сказал он, а потом медленно повернул Эмили лицом к Джеку.

Он услышал, как девушка тихонько охнула, и удивился, что она удержалась и не вскрикнула.

— Вы хотите, чтобы я кокетничала с ним? — попятившись, в ужасе спросила Эмили.

— Его зовут Джек Хэнрахэн. И он первый мужчина, которого вы увидели. Все по уговору, верно?

— Да, но…

Эмили вжалась плечами в его грудь, Трэвис наклонился к ее уху и лениво протянул:

— Не помню, упоминал ли я, что Джек общепризнанный женоненавистник?

Эмили закрыла глаза.

— Нет. Не упоминали. А он не опасен?

— Ничего плохого он не сделает ни вам, ни любой другой женщине. Но вежливого обхождения от Джека не ждите. Говорят, у него характер как у гремучей змеи, но я думаю, вряд ли стоит обижать змей — они гораздо милее. Эмили, вы согласны признать свое поражение? Давайте пять долларов, и покончим с этим.

В его тоне послышались надменность и оскорбительная ирония. Ну уж нет! Она расправила плечи и собралась с духом. Она заставит этого Джека, похожего на дикаря, ловить каждое ее слово!

— Не спешите трубить победу, Трэвис. Стойте тут и смотрите. Это будет для меня великолепным испытанием и отменной тренировкой.

— Погодите минуту. А как я узнаю, что вы выиграли? — спросил он и неожиданно рассмеялся: Трэвис не мог удержаться, представив себе Джека, очарованного красивой женщиной и покорно выполняющего все ее желания.

— Да вы все сразу поймете.

Эмили расправила складки юбки, провела рукой по воротнику блузки и, произнеся про себя: «Господи, помоги!», — осторожно направилась к Одноглазому.

Трэвис продолжал ухмыляться, наблюдая, как она, чуть ли не насильно переставляя ноги, приближается к жертве. Он понимал ее волнение: Джек походил на голодного медведя, после зимней спячки выбравшегося из берлоги, к тому же от него исходил чудовищный запах. Да, Эмили, безусловно, храбрая девушка, если решилась расположить к себе подобного типа, — храбрая, но глупая, самоуверенная и упрямая. Разве нельзя было признать, что мужчины, несомненно, умнее женщин и что абсолютное большинство представителей сильного пола не поддается жалким уловкам особ, корчащих из себя слабое, беззащитное существо? Проверка ей, видите ли, понадобилась!

— Не забудьте про глаза! — напомнил он, делая вид, будто старается помочь.

Девушка обернулась:

— О чем вы?

— Ну, похлопайте ресницами, так же как передо мной в Притчарде. Джеку очень понравится.

Эмили было не до смеха.

Она резко отвернулась от Трэвиса и зашагала к мужчине, которого решилась приручить. Когда она подошла к нему, сердце у нее колотилось от страха где-то в горле…

Трэвис издали наблюдал за ними. Да, Джек непробиваем. Что бы Эмили ни пыталась говорить, он продолжал хмуриться. Клейборн мог поклясться, что слышит ворчание Одноглазого, когда тот отрицательно качал кудлатой башкой.

Десять минут еще не прошло, но Трэвис хотел предложить Змили сдаться. В общем-то это с самого начала было безнадежным делом. Он уже приготовился окликнуть ее, но тут Джек сделал нечто невероятное. Он улыбнулся.

Трэвис вздрогнул, заморгал, снова посмотрел на Джека: идиотская блаженная улыбка не сходила с лица Одноглазого. Вот он галантно подал Эмили руку, она тут же просунула ему под локоть свою и, нежно улыбаясь спутнику, повела его к Трэвису. Просто глазам не верится!

Клейборн почувствовал, что больше не в состоянии этого вынести. Он ошалело смотрел на приближавшуюся к нему странную парочку. Услышав, как Эмили говорит нараспев, пытаясь изобразить из себя южанку, он едва не застонал.

— Уверяю вас, Джек, вы настоящий джентльмен.

— Да я стараюсь, мисс Эмили. А мне очень нравится, как вы поете слова.

— Как это мило с вашей стороны! — Она взмахнула ресницами, словно кукла, и Трэвис аж зубами скрипнул. Его передернуло.