— Какой патруль?! — едва не заорал Грэм.

— Наш, — абсолютно пофигистично отозвался дежурный. — Все пьяны в слюни. О, третий везут…

— Твою мать, — выругался Грэм, отшвыривая пакет с едой.

— Что стряслось? — Рам уже стоял наготове, с автоматом в руках.

— Местные патруль наш привезли, — коротко отозвался Грэм, перепрыгивая стол. — Все в говно пьянючи….

Рам в ответ разразился сложносочинённой матерной тирадой, завершившейся только при выходе из здания.

На газоне рядком лежали слабо шевелящиеся тела, благоухающие свежим перегаром. Часть элементов брони отважные бойцы армии вторжения где-то потеряли, как и человеческий облик.

Рядом с анатомической свалкой стоял помдеж, занятый пересчётом снаряжения пьянчуг, а в сторонке группка идиллийцев — что характерно, тоже в элементах брони, — объяснялась с дежурным. Фамильяры тиаматцев — у дежурного и помдежа это были гигантские тиаматские ягуарунди, — бдительно следили за аборигенами, дабы разодрать их на лоскуты при малейшей угрозе хозяевам. Грэм, глядя на обманчиво-ленивые движения громадных кошек, в который уже раз восхитился их красотой и грацией.

Вообще тиаматские фамильяры — генетически усовершенствованные животные, насмерть преданные своему хозяину, — являлись страстной мечтой всех любителей экзотических животных. Но тиаматцы никогда не продавали фамильяров инопланетникам. В их сложной для сторонних людей религии — ответвлении католицизма, — души фамильяра и его хозяина были связаны между собой и душой самой планеты. Поэтому продажа фамильяра на сторону приравнивалась к святотатству и каралась погружением в гнездо жуков-телоточцев.

— Это что за срань господня? — вопросил Грэм, налюбовавшись ягуарунди.

В следующие пятнадцать минут вырисовалась совершенно сюрреалистическая картина.

Доблестные сыны Эдема и Бэйджина, уже хапнувшие дозу местного гостеприимства в оцеплении, предсказуемо забили болт на свои обязанности и пустились во все тяжкие, стоило местным красоткам игриво подмигнуть и звякнуть стаканом о бутылку. Причём так, что через какое-то время тупо перестали выходить на связь, допившись до положения риз.

А дальше началось невообразимое: жители оккупированного города, вместо того, чтобы нахрен вырезать удолбанцев и скрыться с их снаряжением и оружием, бережно погрузили пьяные тела вместе с их скарбом в машины и отвезли в комендатуру. А какие проблемы? Такблоки вместе с живыми носителями — вот, а уж завести броневик и поехать на нём не сможет разве что амиш. Патрули и посты не реагировали на машину, подающую нужные сигналы, и Грэм готов был провести ночь в благодарственных молитвах, что всё завершилось нелепым анекдотом, а не налётом на комендатуру.

В итоге у Грэма и Костаса ушёл час на то, чтобы разобраться в ситуации, вышелушить не шибко трезвых аборигенов из деталей брони, подаренных собутыльниками, объяснить, почему нельзя погладить фамильяров, выписать им пропуска для обратной дороги, найти транспорт и отправить восвояси. А самим остаться разглядывать пьяных идиотов.

— Расстрелять их к грёбаной матери, чтоли? — задумчиво протянул Рам, глядя на встающее над домами солнце.

— У нас и так людей — раз-два и обчёлся, — безжалостно обломал его мечты Грэм. — Даже использовать в качестве одноразовых средств разминирования — и то не можем.

— И что прикажешь с ними делать? — осведомился полковник. — В коечку, а рядом рюмочку на опохмел?

— Никакого опохмела, — отозвался Грэм, отметив изменение стиля общения китежца.

Кажется, налаживаются нормальные отношения с командиром.

— Я бы предложил дождаться, когда продерут глаза, а потом построить свободный личный состав и выпороть дебилов перед строем. И на “губу”, суток на трое, — Грэм попинал по ноге счастливо улыбающегося во сне бейджинца.

Тот что-то забормотал на кантонском и перевернулся на бок, приняв позу эмбриона.

— Хватит и суток, — внёс коррективы Рам. — Нехер прохлаждаться, пока за них остальные службу тянут. Как отблюются с бодуна — так и дальше впахивать. Не забыть только засувенирить их в самые гребеня, куда даже самый долбанутый туземец не полезет. Дежурный! Раскидайте этот навоз по камерам! Как продерут глаза — сообщите!

— Хефе, так камер пока нет, — развёл руками дежурный.

— Так сделайте, лейтенант! — потеряв терпение, рявкнул Рам. — Или у меня должна обо всём голова болеть? Выполнять!

Развернувшись на каблуках, он в сопровождении контрразведчика промаршировал обратно на второй этаж.

В кабинете Нэйв грустно осмотрел остывший пакет.

“Зря я Рама от расстрела отговорил”, — подумал он, жуя холодную яичницу.

Глоток холодного кофе только укрепил капитана в этом мнении. Никакого снисхождения к засранцам, из-за которых приходится давиться остывшим завтраком!

— Хорошо, что шваль корпоратовскую по ВОПам раскидали, — зевнув, сказал Костас. — А то ночка прошла куда менее… идиллически.

— Воистину, — закивал Грэм, в красках представив, устроили бы в городе каратели.

– “Центр” — “Сто второму”, — неожиданно раздалось из наушника.

Не переставая жевать, Нэйв взглянул на таблицу позывных. “Сто второй” — патруль, нашедший летучих волков и оставленный их караулить. Что там могло случиться?

– “Центр”, слушаю, — торопливо проглотив кусок, ответил Грэм, преисполнившись дурных предчувствий.

Воображение тут же нарисовало картину перебитых патрульных и нагруженных гранатами идиллийцев, верхом на волках улетающих в закат. Точнее, восход.

“Господи, какой же бред в башку с недосыпу приходит” — подумал Грэм.

— Тут господин Алис Тарн хочет с вами поговорить.

— Что за Алис Тарн? — удивился Грэм.

— Владелец питомника, — ответил старший патруля.

— И какого чёрта ему надо в такую рань? Ладно, давай его.

В наушнике раздался шорох, а затем мужской голос пробасил:

— Господин капитан, ваши солдаты не дают нашим волкам взлететь.

— Нашим — это чьим? — не понял Грэм.

— Моим и остальных владельцев, — терпеливо пояснил собеседник. — У меня в вольерах волки и других людей, понимаете?

— Понимаю. А вот зачем им летать — не понимаю совершенно, — моментально преисполнившись подозрений, ответил Грэм.

— О. Видите ли, летучим волкам для испражнения необходимо отлететь от логова на значительное расстояние, — в голосе Тарна проскользнули те самые нотки, что появляются у человека, оседлавшего любимого конька. — Этот инстинкт выработан в процессе эволюции, чтобы не выдавать местоположения логова. Они даже погадки детёнышей уносят из…

— Что за бред! — не выдержав, перебил его Нэйв. — Впервые слышу, чтобы кому-то требовалось взлететь, чтобы посрать. Даже чёртовы птицы — и те гадят, когда и где приспичит. Не заливайте мне баки, уважаемый, мне и так забот хватает. Если у вашего питомца проблемы с животом — вызовите ветеринара, а меня больше не беспокоить! Всё, пока-пока!