Пять ударов, десять, пятнадцать, двадцать. Лишь после тридцатого удара проявилась первая реакция: при очередном прикосновении плети лицо демона на секунду исказила гримаса боли, но он по-прежнему не издавал ни единого звука.

– Достаточно! – наконец, скомандовала Юдифь.

Давид опустил плеть, с которой на пол обильно капала кровь, и устало вытер пот со лба. На спине испытуемого практически не осталось живого места, однако его муки выдавало лишь слегка участившееся дыхание. Юдифь поднялась на ноги и вновь обратилась к пленнику:

– Теперь ты ответишь мне, как твое имя? – уже с трудом сдерживая гнев, спросила она.

Демон с ненавистью взглянул на нее, его лицо было покрыто крупными каплями пота, но он молчал. Тогда, Юдифь взяла со стола большой серебряный крест, за приделанную к нему деревянную рукоять, и включила газовую горелку.

– Сейчас тебе станет еще больнее, упрямая Тварь! – злобно произнесла она. Её раздражали стойкость и упорство этого отвратительного существа, и если бы ей не приходилось прежде допрашивать других Тварей, Юдифь усомнилась бы, способны ли они вообще ощущать боль.

Раскалив крест на огне, она поднесла его к груди пленника и заглянула ему в глаза.

На его лице не дрогнул ни один мускул. Еще секунда и раскаленный металл с характерным шипением коснулся кожи, в нос ударил запах горелой шерсти. Тело демона вздрогнуло и напряглось, на скулах четко обозначились желваки, а черные глаза превратились в маленькие блестящие щелочки. Но он по-прежнему продолжал молчать. Следующие ожоги, щипцы и ломающие кости клешни так же не принесли результата. Демон не проронил ни звука, даже когда раскаленное серебро вошло в разорванную брюшину.

Юдифь поняла, что продолжать пытку дальше не имеет смысла. Положив еще горячий дымящийся крест обратно на стол, она повернулась к Давиду и мрачно приказала:

– Принеси меч.

Через минуту все было кончено, черноволосый демон принял смерть также бесстрашно, как и пытку. Юдифь покинула комнату для допросов в самом мрачном расположении духа, и чтобы немного отвлечься отправилась взглянуть на маленького заложника.

Камеру, где находился мальчик, охраняли двое самых молодых членов братства – Исаак и Ной. Увидев идущую к ним Юдифь, парни по-военному вытянулись и, не дожидаясь приказа, отворили перед ней дверь. Она вошла в тесное помещение, освещенное единственной голой лампочкой, сиротливо свисавшей с потолка. У дальней стены стояла раскладушка, на ней мирно спал худенький бледный мальчик, на вид лет восьми. Юдифь подошла ближе, чтобы лучше его рассмотреть и невольно опешила, а гнев и досада растаяли без следа. Малыш казался таким невинным: удивительно хорошенькое по-детски округлое личико обрамляли почти белые кудри, контрастирующие с темными ресницами, а на бледных щечках проглядывал легкий румянец. Более всего этот ребенок напоминал дорогую фарфоровую куклу или ангела с рождественских открыток. Но перед ней был далеко не ангел, и Юдифь это знала, однако при взгляде на него в ее душе что-то дрогнуло.

Поколебавшись секунду, она придвинула к раскладушке единственный табурет, села и осторожно коснулась маленькой тонкой ручки, настолько нежной и хрупкой, что казалось ее можно повредить неловким движением.

– Пора просыпаться. – ей не хотелось напугать маленького пленника, потому Юдифь старалась говорить как можно мягче. – Ты меня слышишь?

Мальчик зашевелился и, неохотно разомкнув длинные ресницы, поднял на нее взгляд. Юдифь даже отпрянула, пораженная увиденным: у него были разные глаза – один сиреневый, другой небесно-голубой. Учитель говорил, что такой необычный цвет глаз встречается лишь у потомственных детей Сатаны, и все же она не испытала должного отвращения. Вместо этого сердце кольнула жалость.

Удивленно моргнув, маленький пленник сел на раскладушке, обвел взглядом камеру и вновь уставился на нее.

– Где я? Что это за место? – в его голосе не было страха, лишь легкая растерянность. – Ты мой новый страж?

Юдифь невольно улыбнулась, и ответила как можно мягче:

– Да, можно сказать и так, теперь я твой «страж» и ты у меня в гостях.

– Как тебя зовут? – в интонации мальчика появились требовательные нотки. – И как я попал в твою каморку?

– Меня зовут Юдифь, а тебя? – она по-прежнему старалась говорить мягко.

– Тебе не сказали, как меня зовут? – искренне удивился мальчик. – Я виконт Люциан, принц клана и твой господин.

– Значит Люциан… – Юдифь вновь улыбнулась, позабавленная его реакцией. – Что ж, очень приятно.

Мальчик неожиданно насупился, сдвинув светлые брови.

– Постой, почему я здесь? – настороженно спросил он. – Я же должен был ехать в поезде с Надиром и Рустамом? Где они? Что случилось?

Юдифь не нашлась что ответить, она вздохнула и отвела взгляд.

В широко раскрытых глазах ребенка вдруг отразился страх.

– Ты не страж… – едва слышно выдохнул он, затем вскочив с раскладушки, бросился к двери и с силой дернул ручку. Замок поддался, но далеко убежать маленькому пленнику не удалось, Ной ловко перехватил его за талию.

– Куда?! А ну, назад! – с этими словами он втолкнул ребенка обратно в камеру и захлопнул дверь.

– Откройте! Я приказываю! – отчаянно выкрикнул мальчуган, явно готовый расплакаться. – Вы не смеете! Я все расскажу отцу! Надир, Рустам! Помогите!

Глядя на перепуганного до слез малыша Юдифь вновь ощутила, как сердце кольнула жалость. Сейчас ей очень хотелось его успокоить, но было сложно подобрать нужные слова.

Наконец, поняв, что дверь ему не откроют, мальчик отступил в угол камеры, осел на пол и, дрожа от слез, уткнулся лицом в колени.

Не в силах равнодушно на это смотреть, Юдифь встала, подошла к нему и, опустившись рядом на корточки, утешительно коснулась хрупкого плеча.

Ребенок вздрогнул, отшатнулся и еще плотнее забился в угол.

– Не бойся, Люциан, никто не причинит тебе вреда. – ласково пообещала она. – Ты просто погостишь немного у нас и все.

Мальчик всхлипнул, но, все же, оторвав лицо от коленей, поднял на нее полные страха и слез глаза.

– Я – Люциан Виктор Франсуа д’ Бре, наследный принц клана д’ Бре. Мой отец самый могущественный вампир Европы, он скоро найдет меня и всех вас накажет! – в этих словах явственно прозвучало отчаянье. – Скажи, где Рустам? Зачем вы заперли меня здесь?!

Юдифь осуждающе покачала головой, затем достала носовой платок и протянула его заплаканному ребенку.

– Я все поняла, а теперь успокойся и прекрати разводить сырость. – с ноткой шутливого укора попросила она. – Мальчики не должны плакать, а принцы тем более.

Люциан насупился, но платок все же взял и тут же использовал по назначению.

– Вот и молодец, а теперь вставай и иди за стол. – Юдифи протянула ему руку и ободряюще улыбнулась. – Ты ведь хочешь есть?