— Лэрд! — позвала, пересекая порог.

Мужчина стоял у окна с бумагами в руках. Уже весь в делах в столь ранний час. Он повернулся на мой голос, удивленно вскинув брови.

Пока он не опомнился, я перешла в наступление:

— Я прошу объяснений. Каковы ваши планы относительно моего мужа? — я вдохнула глубже и добавила срывающимся голосом: — Каковы ваши планы относительно меня?

— Леди Морей, — послышалось откуда-то сбоку, — что происходит?

Захотелось исчезнуть – немедленно и навсегда. Вот позор! Лэрд был не один. Как я не заметила? Помимо него в кабинете присутствовали три советника – сидели скромно в углу, точно нарочно прятались.

— Что с вами, леди Флориана? — заговорил лэрд. — На вас лица нет.

— Рикард арестован, — всхлипнула я, чувствуя, что теряю самообладание.

Лэрд вопросительно посмотрел на одного из советников. Лысый мужчина в возрасте отрапортовал:

— Мормэр Морей арестован за дезертирство.

— Вот как, — поджал губы лэрд. — Кто его обвинители?

— Воины, что были с ним на поле боя, — ответил советник. — Во время битвы при замке Пифт он бросил свой отряд.

— Мормэр был ранен?

— Насколько мне известно, нет.

Я крутила головой от лэрда к советнику и обратно, не сомневаясь, что все сказанное ложь. Но лэрд думал иначе, что, впрочем, было ему выгодно. Тот факт, что в тюрьму не пускают посетителей, еще вчера показался мне подозрительным. Уж очень вовремя распространилась эта заразная болезнь. Наверняка лэрд знал об аресте Рика и запретил посещения, чтобы я с ним не увиделась. А сейчас он притворяется неосведомленным, желая хорошо выглядеть в моих глазах. Ни на мгновение я не верила, что лэрд не в курсе того, что творится в его стране.

— Вы слышали, леди Флориана, — сказал лэрд. — Обвинение обоснованно.

И тут я сорвалась:

— Неправда! Рик бы так не поступил!

В эту минуту мне было все равно, кто присутствует в кабинете. Пусть эти убеленные сединами мужчины знают, что мой муж ни в чем не виноват.

— Выйдите, — произнес лэрд.

Я вздрогнула, но быстро поняла, что обращались не ко мне. Советники один за другим потянулись к двери. С одной стороны, я была рада, что они не услышат продолжение беседы. С другой – опасалась оставаться наедине с лэрдом.

— Вы обвиняете меня во лжи? — поинтересовался мужчина, чуть дверь за советниками закрылась. — У вас, наверное, есть неоспоримые доказательства. В противном случае ваши слова можно счесть за оскорбление.

— У меня только мои подозрения. Но разве вы не единственный, кому выгоден арест моего мужа?

— Вы не допускаете мысли, что он виновен? Меня не было на юге. Арест проводил не я. Вы же видели: мне только что о нем доложили. Поговорите с воинами, которые были с вашим мужем. Это они обвиняют Рикарда Морея в дезертирстве.

— Они скажут все, что вы им велите.

Мужчина устало потер лоб, как если бы у него вдруг разболелась голова:

— Похоже, вы уже все решили. Записали меня в негодяи и успокоились на этом. Мне вас не переубедить. Зачем в таком случае вы пришли ко мне? Если я, по-вашему, причина всех бед мормэра Морея.

— Умолять вас о милости для него.

— Как негодяй, коим вы меня считаете, я обязан спросить: что я получу взамен?

— Вы откажите женщине, молящей вас о помощи?

— Определитесь, леди Флориана, кто я в ваших глазах: друг или враг. Я запутался.

— Я предпочту обрести в вас друга. Просто скажите, что мне сделать, чтобы муж вернулся ко мне целым и невредимым.

Я будто прыгнула с обрыва в пропасть. От ответа лэрда зависело: удачно я приземлюсь или разобьюсь насмерть.

— Почему я должен делать поблажку для Рикарда Морея? — насупился мужчина.

— Потому что я не смогу жить без него, — сказала я. Шестое чувство подсказывало: только так можно повлиять на лэрда. Ради Рика он палец о палец не ударит, но вдруг пожалеет меня? — Убив его, вы убьете меня. Я прошу не за Рикарда, а за себя. Не губите меня!

Мои слова произвели впечатление на лэрда. Бросив бумаги на стол, он произнес:

— Хотел бы я, чтобы вы любили меня хоть вполовину так же сильно, как его. Я уступлю вам, пойду против совести и здравого смысла: ваш муж вместо плахи отделается денежным и земельным взысканием. Мое решение никто не оспорит, и Рикард будет свободен уже завтра. Но заткнуть рты воинам даже я не в силах. Мормэр Морей опозорен.

— Мы с этим справимся.

— Пусть будет по-вашему, — сказал он. — Взамен мне нужен сущий пустяк – всего один поцелуй.

Я вздрогнула, что не укрылось от лэрда.

— Не отказывайте мне в удовольствии узнать, какова на вкус ваша любовь. Мой соперник более удачлив, и я готов признать свое поражение. Здесь и сейчас я клянусь вам, что оставлю вашу семью в покое. Вы можете вернуться в мормэрство Морей, когда пожелаете. Цена свободы – поцелуй. Это меньшее, что я мог бы запросить.

Я сглотнула. Сказать ничего не могла из-за спазма, сдавившего горло. Предложение лэрда напугало и… взволновало. Невольно посмотрела на его губы – тонкие, решительно сжатые. Поцелуй таких губ должен быть жестким и властным, не иначе.

Я не понимала его игры. Он готов отпустить меня? В чем подвох?

Но что такое один поцелуй в сравнении с целой жизнью? Жизнью вдали от лэрда, Кингросса и его интриг. Пустяк. Можно потерпеть.

Я решилась. Говорить все еще не могла, поэтому просто кивнула, принимая предложение. Сердце сходило с ума от страха. То билось с удвоенной силой, то замирало испуганным зайцем, и я зажмурилась, чтобы не видеть мужчину.

Чем ближе он подходил, тем сильнее я сжималась, словно ждала не поцелуя, а удара. Он встал совсем рядом, я чувствовала его дыхание. От мужчины пахло хвойным мылом и свежестью накрахмаленной рубахи. Можно представить, что я в зимнем сосновом лесу. Ухватившись за картинку в голове, я пыталась отвлечься.

Лэрд коснулся моей щеки. Я изо всех сил старалась не кривиться, но, видимо, получилось плохо, потому что мужчина недовольно хмыкнул. А чего он ожидал? Что я брошусь к нему в объятия? Он хотел поцелуй, я согласилась. Но получать удовольствие в процессе не обещала. Да и какое ему дело, что я чувствую? Пусть скорее целует, и пытка закончится.

Пальцы со щеки переместились на шею. Касаясь легко, невесомо погладили плечо, пробежались по предплечью вниз. Лэрд взял меня за руку, приподняв ее, развернул ладонью вверх, а потом его губы прижались к моему запястью.