– Особенно если вампиры перестали бояться солнца…а мы все так же унизительно преклоняемся луне.

– За это ты отдашь ему деусталы?

– За это я отдам ему камни, которые для нас совершенно бесполезны.

– Эти камни были спрятаны в горах, в наших владениях и имеют адскую силу. Никто не знает, как они оказались там и кто их туда принес. Деусталы драгоценнее любого металла, бриллиантов и изумрудов, так как дают силу и энергию каждому, кто к ним прикоснется.

– Я отдам не все… – приблизился к ней в несколько шагов и склонился к ее красивому и удивительно молодому лицу, – И еще – это первый и последний раз, когда ты вмешиваешься в мои дела и диктуешь мне, как я должен поступить! Да, ты Архбаа, но ты не Арх! Займись наложницами и гаремом, мама! Не забывай свое предназначение! И не заставляй меня напоминать тебе!

– Я буду считать, что ты слишком обеспокоен будущим династии, и потому настолько груб, Вахид…Но мне больно видеть тебя таким.

Отвернулся и снова отошел к окну, вздрогнул, когда увидел, как эскамы идут в направлении площади…Взглядом безошибочно отыскал ЕЕ. Зачем? Хер его знает. Отыскал и осмотрел с ног до головы. Что в ней? Она так же ничтожна, как и все остальные. На ней та же темно-коричневая роба, фартук и меховая накидка. Мне не видны ее волосы, они спрятаны под капюшон, но я вижу ее лицо. Оно слишком красивое для простой смертной…Я в своей вечности видел предостаточно женских лиц. За более полутысячи лет правления они примелькались и превратились в серую массу раззявленных в оргазме или боли ртов, глаз разных размеров и разрезов, вздернутых и длинных носов, в клубок волос разных цветов. И тела…груди, соски, ноги, задницы, гениталии. Что меня могло зацепить в одной из тех, кого мы пренебрежительно называли мясом…Я и сам не знал. Но взгляд останавливался именно на ней, жадно ощупывал лицо, трогал молочно-белую кожу, задерживался на малиновых губах с четко очерченной очень пухлой верхней и маленькой, выпяченной вперед нижней. У меня во рту выделилась слюна от какого-то унизительно мерзкого желания укусить эту нижнюю губу, оттягивая вниз, впиваясь руками в ее курчавые длинные волосы…запрокидывая голову назад и всматриваясь в светло-синие глаза, где тает мое собственное отражение. Эскама…Вахид, она всего лишь жалкая эскама.

– Разговор окончен, мама, если тебе больше нечего сказать, ты можешь идти.

– Мне действительно больше нечего сказать…Но…ко мне приходила Гульнара.

Прикрыл глаза. Только не сейчас. Я не хочу говорить о своей фаворитке сегодня и именно в эту минуту.

– Она расстроена тем, что ты больше не проводишь с ней время. Последние месяцы ты ни разу не пригласил ее к себе.

– Значит, не хотел.

– Я понимаю…но ты не хотел не только ее. Сын не появится из воздуха, Вахид!

Резко обернулся, и мать отступила назад, отвела взгляд и опустила его в пол.

– Прости.

– Вы можете идти, архбаа!

С яростью выдохнул, чувствуя, как внутри все закипает и дрожит от злости. В комнату вошла служанка, но увидев меня, хотела уйти. Сделал несколько шагов к ней, захлопывая дверь. Развернул к себе – полукровка. Она тихо пискнула, а я уже опускал ее на колени, расстегивая ширинку и доставая каменеющий член из штанов.

– Открой рот пошире!

Обеими руками схватил за затылок и изо всех сил толкнулся стволом глубоко в глотку, доставая головкой до задней стенки, не обращая внимание на то, как девчонка давится, как течет по ее подбородку слюна и слезы струятся из выпученных глаз. Она здесь прежде всего для того, чтобы исполнять мою волю и исполнять мои желания. Сейчас я хочу кончить в ее горло…кончить, глядя на то, как опускается на колени маленькая, медоволосая эскама, протягивает руки и вздрагивает всем телом, когда хлыст вспарывает кожу на запястьях, а я впиваюсь в волосы девки, стоящей на коленях с моим членом во рту, и продираюсь глубже быстрыми и сильными толчками, придавливая ее лицо к своему лобку. У меня в голове взрывается запах крови Мотылька…взрывается мириадами разноцветных брызг удовольствия вместе с извержением семени в горло моей жертвы.

Я переступаю через распластанную в сдавленных рыданиях служанку и, застегивая ширинку, выхожу из кабинета. Через полчаса будет решена судьба королевского клана…или же я объявлю проклятым кровососам войну, и им не помогут ни Нейтралы, ни Высшие!

Все, что меня волновало, спустя столетия командования армией императора – это то, как правильно распределить ресурсы нашего мира, как предотвратить мятежи, держать под контролем торговлю живым товаром и запрещенными препаратами. Сотни веков эволюций, осознание своей абсолютной мощи над окружающим миром, развитые технологии, высочайший уровень интеллекта…Всё это становится ненужным никому атавизмом, когда перестаёт хватать еды. Голод. Вот что на самом деле правит миром. Он единственный способен поставить на колени любого. Целые страны и расы. Истинный голод. Тот, что проникает в подкорку мозга, полностью меняя восприятие действительности. Тот, что превращает разумное существо в подобие дикого зверя, следующего основному своему инстинкту. Там где правит голод, нет места иным ценностям.

(с) Ульяна Соболева. Позови меня

Воронов назначил встречу в одном из своих офисов. На территории корпорации на самом верхнем этаже небоскреба. Здание охранялось так, будто в нем находился сам президент. Это было незаметно обычным смертным, но я видел его ищеек в числе охраны здания, как и вампиров в зданиях напротив. Интересно, чем они вооружены – винтовками с серебряными пулями? Они будут разочарованы – на мне и моих людях противосеребряная броня.

Меня встретил некто по имени Родион Лавеску. Вампир. Аура его самоуверенности, напыщенности и осознания собственной значимости отливали для меня болотной зеленью подхалимажа и желания выслужиться перед венценосным кровососом.

– Меня зовут Родион Вячеславович. Я уполномочен сопроводить вас на встречу с Господином Вороновым.

Позвольте…

Обыск, проверка специальным лазером на серебро, дерево и красный порошок. Разновидность наркотика для бессмертных. Так же, как и серебро, дерево может нанести вред вампиру. Чемодан осмотрели с двух сторон, проверили, но открыть не просили. Скорее всего, именно это им запретили. Никто не должен знать и видеть, как выглядят деусталы. Слишком драгоценны и редки. Можно сказать, единственны в своем роде, и ими владеет только моя семья. А если быть точным – только я.

– Прошу.

Широкий приглашающий жест. Желание свернуть ему шею, и похрустеть его сухожилиями, и отведать тухлого вампирского мяска не исчезало, а становилось все навязчивей. И он явно это чувствовал, так как постоянно оглядывался и заметно нервничал, а я считывал его эмоции и впускал их себе по венам. Чем сильнее он боялся, тем вкуснее было мне, тем больше энергии я поглощал.

Женские головы поворачиваются мне вслед, разговоры смолкают. На нас смотрят смертные. Они безошибочно ощущают вкус нашего превосходства, ощущают ауру могущества. Такова наша природа, наш запах заставляет их цепенеть и трепетать. Так устроены самые жуткие хищники в мире бессмертных – горные волки. Вот почему такая охрана. Воронов знает о нашей силе и обеспечивает собственную безопасность. Но он так же мог бы знать, что горные волки не нападут, пока не объявят войну. Мы не крысы и не бьем в спину. Даже своих врагов.