– Что правда, то правда, – вынуждена была согласиться Эва. – Но ты ведь дотянешь? – она с тревогой уставилась на девушку.

– Дотяну.

В глазах Каролины впервые за сегодняшнее утро появился лучик света.

Маленькая, тихая надежда.

Буковый Дворик был чудесный.

Так авторитетно и безапелляционно заявила Эва, когда они по широкой аллее подъехали к лестнице, перед которой, посреди просторного газона, красовался прудик в виде сердца – уже одно это вызывало восторг. Особенно потому, что этот прудик не был новоделом, произведением современных скульпторов, а был делом рук старинных мастеров, которые строили само ранчо, поэтому пруд не казался вычурным и претенциозным, а прекрасно сочетался с ландшафтом и окружающими постройками.

В воде отражались белые стены классического белого здания, окна с наличниками, окруженные ставнями, стрельчатая крыша, и конечно – крыльцо, как из старого кино. Ну и цветы: ярко-красные бегонии в горшках на каждом окне. Сочетания цветов – красный, белый, патинированная бронза, и все это в окружении яркой, сочной зелени – создавали ощущение правильности и цельности всего ансамбля, и Эва полюбила Буковый Дворик с первого взгляда. И хозяйку – энергичную женщину около сорока лет, одетую в кожаные бриджи и такую же куртку, – тоже.

– Эй! Отлично, что вы как раз к завтраку! Анджей, ты поилки привез? Каролина, кататься будешь сегодня? Эва, ты вообще верхом ездишь? Нет? Ладно, научим. Проходите, проходите, мойте руки – и к столу. Каролине мятный, это я знаю, а тебе, Эва, чай, кофе? А ты, Андрик?

Андрик?!

Это она к Анджею так обращается?!

Не может быть… и он это снес?!

– Ты чего по утрам пьешь? Зойка – наш, то есть ваш фотограф – наделала бутербродов и фотографий чудных наснимала. Зойка, покажешь им потом?

Из столовой послышался смех девушки, которая сразу же появилась в дверях.

– Покажу, покажу, только сначала дай им поесть, а то они с лошадей попадают.

– А Габрыся? – отважилась задать вопрос Эва. – Она тут?

– Нет, ее нет, – покачала головой Марта. – Она уехала за границу, чтобы перевоплотиться.

– Пере… что? – Эва подумала, что ослышалась.

– Перевоплотиться. Она тут однажды шла себе по Радому, никого не трогала, а ее поймали организаторы шоу «Чудовище и красавица». Так что ждут Габрысю космические метаморфозы.

– А с ней все настолько ужасно? – удивилась Эва.

В книге Каролины вовсе не говорилось о том, что главная героиня пугает обывателей своим уродством.

– Ну, как по мне – так вполне и так нормально, но она же о любви мечтала… – Марта вытаращила глаза и многозначительно ими повращала. – Вот и поехала. Анджей, а тебе наша дикарка как показалась? Ты ешь, ешь, не торопись, а то подавишься.

– Так мне есть или отвечать?

– Анджей тоже нашу Габрысю полюбил, потому что ее нельзя не любить-то… – ответила за него Марта. – Ну что, закончили? Так что? За работу? Андрик, где поилки? – и, снова не дожидаясь ответа, скомандовала: – Значит, мы с тобой будем их монтировать, девчата пускай займутся фотосессией. Можете ходить, где вам заблагорассудится, и топтать газоны – даже мои любимые азалии разрешаю топтать! – добавила она ласково, после чего строевым шагом вышла из столовой, оставив собравшихся в состоянии легкого шока. – Анджей, ты идешь или мне тебе прислать приглашение в письменном виде?! – донеслось с лестницы.

– Это Марта, – развел руками Анджей, извинился и отправился вслед за хозяйкой.

– Пошли, пока она этими поилками занята, – Зойка слегка подтолкнула Эву в спину.

Каролина, руководимая худенькой, но очень активной Зойкой, превратилась в загадочную, прекрасную амазонку. Привычный ей деликатный, почти незаметный макияж уступил место гораздо более яркому и даже хищному, что придало чертам ее лица большую выразительность. Теперь, с подчеркнутыми скулами и чуть раскосыми глазами цвета дубовой листвы, она снова была очень похожа на эльфийскую принцессу – гораздо больше, чем на девушку из плоти и крови. А безупречная фарфоровая кожа усиливала это сходство и делала ее совсем сказочным персонажем. Длинная темно-зеленая юбка и такого же цвета курточка дивно сочетались с цветом ее глаз.

В таком виде она и предстала перед Эвой, робко улыбаясь.

– Может быть, так?

– Ну нет… ну нет… ну… – Эва начала замыкаться. – Ты слишком красивая! Так не бывает! У меня просто слов нет…

– Ты еще Бингусю не видела, – возразила Каролина. – Вот он – настоящее чудо…

Конюшенный как раз выводил на улицу чистейших кровей арабского скакуна, при виде которого даже у Эвы, не очень-то разбирающейся, а если по совести, то совсем не разбирающейся в лошадях, захватило дух.

Шерсть, белее, чем снег, сверкала на солнце. Шелковая грива, и хвост спускался почти до земли. Изящный изгиб шеи, танцующий шаг, тонкие колени, идеальный силуэт – мечта польской гильдии арабских лошадей. Идеальное впечатление дополнял живой взгляд больших черных глаз.

Эва, до слез взволнованная при виде этого великолепного животного, вытянула ладонь. Конь тут же начал тыкаться мордой в ее руку, потом проверил карманы и даже за пазуху ей заглянул в поисках угощения.

– У меня ничего для тебя нет, конёчек, – призналась она, гладя бархатную шерстку. – В следующий раз…

Конь положил тяжелую голову ей на плечо – и девушка замерла, чтобы не спугнуть его ненароком и не прервать это чудесное мгновение.

– Ах ты ж предатель! – Зойка сделала вид, что обиделась. – Поманили тебя яблочком – и ты уж готов на край света идти, даже не оглянешься! Каролинка, скорей садись на него, а то он сейчас уснет в ее объятиях!

И действительно – Бинго прикрыл глаза и как будто собирался вздремнуть.

– Ну еще чуть-чуть, пожалуйста, – мяукнула Эва, но Зойка была непреклонна.

– Во второй половине дня обещали грозу, а у нас работы непочатый край!

Через пару минут они шли по широкой аллее, а потом по узенькой тропке в самый красивый и самый заброшенный уголок парка. Сюда не ступала нога садовника с секатором – здесь правила матушка-природа. Огромные лиственницы, сосны и ели образовывали над головами пришедших плотный зеленый шатер, через который с трудом пробивались лучи солнца. По обочинам тропинки росли рододендроны и тисы, а там, где кроны деревьев были менее густыми и давали возможность расти своим меньшим братьям и сестрам, несмело пробивались кусты жасмина и шиповника. Пахло лесом: мхом, старым деревом и грибами.

Птицы, которые облюбовали это место, щебетали и чирикали так громко, что заглушали все остальные звуки: фырканье коня, цокот его копыт и лязганье упряжи. Они не обращали на пришедших ни малейшего внимания, занятые своими, крайне важными и неотложными, делами. Только черный дрозд остановился посреди тропинки, пораженный появлением здесь трех женщин и коня, и нехотя отступил в сторону лишь тогда, когда Бинго буквально чуть не наступил на него копытом, – и то постоянно озирался и недовольно посматривал на компанию черным блестящим глазом.