class="p1">– Не хотела тебя расстраивать, но ещё кое-что произошло. Кто-то пытался нас с Мадием убить. По словам Ариаза, это дело рук кадусиев.

– Отец, я проголодался! – заявил Мадий. У него, после всего случившегося, на нервной почве разыгрался зверский аппетит.

– Баран насажен на вертело и скоро будет готов, – ответил ему Партатуа, и, отдав несколько распоряжений слугам, он отвёл Накию-младшую в сторону.

– А это точно были не пришлые, а наши, кадусии? – переспросил супругу царь.

– Я Ариазу доверяю. А что?

– Да нет, ничего.

– Ну я же вижу по твоему лицу. Признайся, что-то случилось? – вновь задала вопрос мужу Накия-младшая. Она за много лет совместной жизни уже так хорошо изучила царя, что поняла, он чем-то выведен из себя.

– Каспии, кадусии и некоторые другие племена вновь замышляют поднять бучу. Но на этот раз они действуют несамостоятельно. Был перехвачен лазутчик, которого к ним заслал принц Фраорт. И этот мидийский лазутчик под пытками сознался во всём.

– А зачем это Фраорту?

– Вот об этом я могу только догадываться. Но то, что здесь замешаны мидийцы, это уже точно!

***

 Дайаку перевалило за семьдесят пять лет. Он стал седым как лунь и уже плохо ходил. Особенно его не слушалась правая нога, которую ему приходилось волочить. А ещё он плохо слышал, и у него упало зрение. Ну а когда он однажды упал, то после этого пролежал несколько месяцев, не вставая. Его настолько тяготило бремя власти, что он давно хотел если и не полностью от неё отказаться, то хотя бы с кем-нибудь её разделить, и поэтому уже несколько лет назад он объявил своего старшего сына соправителем и всё больше передавал ему властных полномочий. Теперь даже посланцев от иностранных государств зачастую принимал не он, формально ещё продолжавший считаться царём Мидии, а Фраорт. Так и сейчас, прибывшего из Вавилонии посланца принял принц и соправитель Дайаку.

 Рядом с Фраортом сидела его старшая жена. Она тоже восседала на троне, но который был чуть попроще и поменьше. Вавилонский посланец поприветствовал принца и его супругу Закиру, а затем передал устное послание от своего господина.

 И Шамаш, и его тесть, визирь Набу-ката-цабат, не опасались раскрывать свои планы перед мидийским принцем, потому что они знали, что Фраорт по-прежнему оставался непримиримым врагом империи.

 Сводныйй брат Ашшурбанапала предложил Фраорту вступить в сколачиваемую им антиассирийскую коалицию. Когда принц и Закира остались одни, Фраорт спросил супругу (а он привык с ней во всех важных делах советоваться):

– Ну и как ты думаешь? Принимать нам сторону вавилонян?

– Не раздумывай, дорогой!

– Почему?

– У тебя появится возможность отплатить сторицей за всё то зло, которое принесла вашей стране империя! Ведь несколько веков Ассирия притесняла вас и выжимала из Мидии все соки!

– Ну а скифы?

– А что скифы?

– Если Великий царь вновь их нашлёт на нас? Партатуа же- верный его союзник. Как с этим быть?

– Скифов следует отвлечь.

– Ну и как это сделать?

– Для этого лучше всего создать им проблемы. Сделай так, чтобы у скифов в их Ишкузе началось противостояние. Против скифов хорошо бы поднять подчинённых им албанцев и кадусиев!

– Ну какая же ты умница у меня! – убедился в очередной раз Фраорт в изощрённости и не в женском и трезвом уме своей старшей супруги, которая заменяла ему советников, а с недавнего времени даже и отца.

***

 Албаны (или албанцы) и кадусии всё-таки поднялись против скифов. Их восстание быстро разрасталось и уже через пару месяцев приобрело угрожающий размах. Повстанцы даже несколько раз подходили к столице царства, но так и не сумели её захватить.

 На первых порах восставшим на руку было то, что скифы были рассредоточены по своим становищам, и им требовалось некоторое время, чтобы собраться с силами, но вот когда они это сделали, то удача отвернулась от восставших и они начали терпеть поражения одно за другим.

Всё-таки скифы были непревзойдёнными воинами, и ни каспии, ни албанцы, никто либо иной не могли на равных тягаться с ними на поле боя в то время.

***

 А теперь перенесёмся опять в Месопотамию, но уже не в Ассирию и не в соседнюю Вавилонию, а ещё дальше на Юг.

 Супруга губернатора Ура и старшая сестра Ашшурбанапала после тяжелейшего ранения не поднималась с постели третий месяц. Я уже рассказывал, что когда-то, в юности, Шерруа-этеррит была распутницей, каких ещё поискать, но затем, влюбившись в великана, она женила его на себе и стала ему примерной супругой. Теперь же она превратилась в необыкновенно набожную особу. Каждый день её посещал сонм жрецов, колдунов и прочих ведунов, и среди них как всегда было не мало шарлатанов. Шерруа-этеррит не жалела пожертвований ни им, ни храмам. Но вот, когда ей стало немного получше, великан отправил её и своего сына Шарукина в Ниневию. По их приезду Великий царь тотчас же навестил родственников. Он выделил им крыло в главном здании Северного дворца и приставил к сестре лучших придворных врачей.

Шерруа-этеррит тяжело перенесла дорогу, но и оставаться в Уре ей было не с руки. Бел-ибни чувствовал, что в Южной Месопотамии что-то назревает и даже по этому поводу отправил Великому царю свои соображения, изложенные на трёх глиняных табличках, однако Ашшурбанапал не разделял тревогу наместника Ура. Такого же мнения был и Ишмидаган. Главный глашатай утверждал, что в его ведомство ежедневно приходят со всех концов империи тысячи доносов, и по их тону мало что изменилось. И хотя в последнее время Великий царь был не очень-то и доволен деятельностью Ишмидагана, но он разделял его мнение, что бить тревогу рано и чего-то экстраординарного в империи и на её границах не происходит.

Глава седьмая

Мидия охватывала большую часть нынешнего северо-западного Ирана и простиралась от хребта Эльбурс и до Кох и-Руда, ответвления Загроских гор. Городов в ней было немного. Эта страна, образовавшаяся в XII веке до новой эры, считалась до сих пор полу варварской. Населяли её не только пришедшие с востока мидийцы, но и древнее население этой части Иранского нагорья, также не сумевшее дорасти до сложной и развитой государственности.

Постепенно касситы, кутии и хурриты, то есть аборигены, смешивались с пришельцами, но даже к началу всеобщего восстания, которое вспыхнуло в первой четверти VII века до новой эры, они ещё сохраняли свои языки, и большая часть из них продолжали держаться обособленно.

 Городов в Мидии к VII веку до новой эры было только с три десятка, да и то они походили, скорее, на разросшиеся