Да что ж это такое – и впрямь человек без свойств! И вот ведь парадокс: я думала, что хочу разочароваться, но вздохнула с облегчением, когда ничего не нашла. Странно. Почистив куки, я выключила ноут, спустилась вниз и с примерным видом уселась на диване в гостиной – ждать прихода Марка.

Он задерживался. Чтобы скрасить тягучее ожидание, я подошла к стеллажу и начала рассматривать книги. Некоторые издания были новые, некоторые – старые, но все – в идеальном порядке.

Две верхние полки занимала русская и зарубежная литература, две средние – научная литература и словари, а общую тематику книг на нижних полках я определить не смогла. Однако одна из них привлекла моё внимание, потому что из нее торчал какой-то листок бумаги.

Я взяла в руки эту книгу и стала ее листать. Книга называлась «Алфавит». Как я поняла, на каждую букву алфавита там имелась какая-то история. Бумажная закладка находилась на странице сто одиннадцать с историей на букву «О» – «Отчуждение».  Это был рассказ о мальчике, мама которого почти никогда не прикасалась к нему в детстве и почти никогда с ним не разговаривала. Потом этот мальчик вырос, его мать умерла, и тогда он нашел ее дневник, из которого узнал, что в юности она долгое время подвергалась насилию, поэтому и стала такой странной. Он смог её простить, но уже не мог измениться – эмоциональное отчуждение в отношениях с людьми стало для него нормой.

Эта история была страшной и завораживающей одновременно. Не успела я её дочитать, как услышала звук открывающей двери. Трясущимися руками быстро засунула книгу обратно и едва успела отскочить от стеллажа, как в гостиную вошел Марк.

В руках у него были пакеты с едой.

– Все нормально? – спросил он и посмотрел на меня с подозрением.

Я кивнула, а он вдруг подошел ближе и втянул носом воздух.

– А почему от тебя пахнет моей туалетной водой?

– Э-э-э…

– Понятно.

– Что?

– Ладно, неважно. Сейчас поужинаем, а потом пойдёшь домой.

Я тут же почувствовала, что дико хочу есть, но было уже как-то неудобно задерживаться.

– Может, сразу пойду?

– Поешь и пойдешь.

Ох, снова этой приказной тон! Интересно, а со своими девушками он тоже общается глаголами повелительного наклонения?

«Стоять». «Сидеть». «Лежать». Представив эту картину, я почему-то засмеялась.

– Что такое? – Марк недовольно поморщился. Ну не говорить же ему правду!

– Просто вспомнила один свой сон, – продолжая смеяться, ответила я, – мне снилось, будто вы – инквизитор.

– Понятно. Иди на кухню, – после этих слов он отдал мне пакеты.

– А вам разве не интересно, что там было, в этом сне?

– Совсем не интересно, – он нахмурился, вернулся в прихожую и начал раздеваться, а затем направился в ванную.

Ну и ладно. Мне и самой не очень-то хотелось рассказывать.

Когда Марк наконец пришел на кухню, я уже была там – сидела за обеденным столом.

Он вытащил из пакета овощи для салата, помыл их, взял разделочную доску и стал делать нарезку. А я снова обратила внимание на раны на его руке. Поднялась, молча взяла другой нож, еще одну разделочную доску и стала помогать.

Марк ничего не сказал. Так мы и готовили в полном молчании, но вот удивительно – никакой неловкости в этом не было: я вообще не люблю говорить только лишь для того, чтоб заполнить тишину.

Закончив с нарезкой, я развернулась, и вдруг мой взгляд остановился на предмете, который утром, в потёмках, я не заметила. Магнит на холодильнике. У меня был точно такой же, но у Марка-то он откуда?

– «Глупо думать, что существует любовь, которая никогда не потускнеет,  как ляпис-лазурь на древнеегипетских жуках-скарабеях», – неожиданно для самой себя произнесла я вслух.

После моих слов Марк, который как раз взял тарелку для овощей, резко дернулся. Тарелка выскользнула у него из рук и разбилась, но он словно и не обратил на это внимания.

– Что ты сказала?

Он действительно поменялся в лице или мне показалось?

– Откуда у вас этот магнит? Очень редкая вещь. Я знаю только одного человека…

– Что за фразу ты сейчас произнесла? – повторил он, будто не слыша моего вопроса.

– У вас же магнит в виде жука-скарабея из каирского музея. А это слова моей крестной – «глупо думать, что существует любовь, которая никогда не потускнеет,  как ляпис-лазурь на древнеегипетских жуках-скарабеях».

Я заметила на лице Марка странную усмешку и вдруг обиделась – так сильно, что забыла про волнующий вопрос.

– Почему вы усмехаетесь? Вам что, не нравится эта фраза? Похожа на вычурную?

– Она и есть вычурная. Хотя смысл – правильный!

– А вот и нет! – я почему-то обиделась еще сильнее. – Всё как раз наоборот: фраза не вычурная, тетя Надя в жизни ничего вычурного не писала! Моя крестная – очень талантливая, необыкновенная! А вот смысл – неправильный, ведь она писала это в шестнадцать лет! Разочаровалась тогда в любви и решила, что ее не существует, а это неправда! Есть такая сильная любовь, есть! И ее «ракушка» вернулась! – меня так распирало, что я даже топнула ногой.

– Ракушка? Какая еще ракушка? Не понимаю, о чем ты. Можешь объяснить?

– Это очень долго рассказывать.

– Ничего, я послушаю, только вот осколки уберу, – Марк быстро отправил разбитую тарелку в мусорную корзину, а потом присел на стул и приготовился слушать.

– Действительно хотите узнать эту историю?

Вопрос был излишним: понятно же, что хотел –  впервые в жизни он смотрел на меня с таким вниманием. Значит, про инквизитора ему было знать совсем не интересно, а вот про ракушки – интересно.

– Да, расскажи.

– Ну хорошо, слушайте. Все началось в девяносто четвертом году, когда моя крестная перешла в выпускной класс. К ним в школу тогда пришел молодой учитель истории, и тётя Надя в него влюбилась, причем с первого взгляда. Каким-то образом сразу поняла, что он – её «ракушка».

Незадолго до этого она побывала в Питере, в Музее антропологии и этнографии. Там-то и увидела эту древнюю японскую игру – каи-авасэ. На створки раковин нанесены рисунки или отрывки стихотворения. Тебе достается одна половинка ракушки, а нужно найти другую, идеально дополняющую первую, и соединить створки.

В чём сложность этой игры, знаете? Во-первых, есть половинки просто похожие, можно ошибиться и подобрать не ту, то есть – не настоящую пару. Во-вторых, створок очень много, несколько сотен: поиски могут затянуться надолго.

Крестная тогда заметила: отношения между людьми – прямо как игра в каи-авасэ. Некоторые полжизни, а то и всю жизнь играют в эту игру, перебирая «ракушки» и пытаясь отыскать свою. Еще бывает – найдут, а потом потеряют и пытаются заменить другими, только ничего хорошего из этого не выходит.