– Ну ты это загнула. Есть у тебя семья, а как показал недавний юбилей твоей мамы – она значительно больше, чем ты думала.

– Ты не поняла, про что я? Я хочу быть причастной к чему-то большему, чем я. Чтоб когда я буду старая умирать, вокруг собралось много любящих меня людей. Хочу печь индейку на Новый год и чтоб как в американском фильме! – мысли путаются у меня в голове, я пытаюсь объяснить подруге свои чувства, но вижу, что она меня не понимает.

Громкий Машкин хохот прерывает мою речь.

– Ну ты даешь! Прости. Тебе вряд ли понравится то, что я скажу. У тебя уже есть семья! А то, что тебя так впечатлило у Валеры, – это идеальная картинка в красивых интерьерах. И твоё богатое воображение. Идеальных семей не существует. Ты ж не видела, как они могли до этого все переругаться? Семья – это просто люди, объединенные одной идеей, как правило, идеей воспитания потомства. А дружная она или нет – это вообще переменная. Сегодня дружная, а завтра нет, а через десять лет опять дружная. Ты сама много лет воротила нос от своих родственников. С братом у вас близости нет, вы просто не общаетесь. Почему? А могла бы. У тебя пять двоюродных братьев и одна сестра – и с ними тоже не заладилось. Про тёток, дядек я вообще молчу. Твой род по маминой линии мне кажется бесконечным, но ты ни с кем из них не общаешься. Даже к бабушке своей не ездишь, а ты с ней выросла и в детстве обожала. С родней Игоря у тебя тоже не пошло. Тебе только от мамы никуда не деться, она сама тебе звонит, приезжает и требует внимания. Печь индейку? Да ты готовить ненавидишь. И гостей тоже. Сколько себя помню, но званые ужины – это вообще не твое. С чего вдруг тебя одолела зависть к Валериным семейным ценностям?

– Не знаю. Но я вдруг увидела себя одинокую со стороны, и мне стало себя очень жаль. Как будто у меня только пёс и есть.

– Так это твой выбор. И только ты можешь его изменить. У тебя дофига кто есть. И, между прочим, мы тоже твоя семья. У тебя есть те, кому ты можешь позвонить в любое время дня и ночи. Есть кого позвать на индейку. Хотя я тебя умоляю, начни с курицы.

– Спасибо, дорогая. Тебя послушать, так я высокомерная тварь, которая всех отвергает? – Машкины слова больно прошлись по моему самолюбию. У меня было, что ей сказать и про брата, и про его жену. Ведь именно из-за неё и мамы я перестала общаться с братом. И про то, как родственники Игоря меня не принимали. И про всех вместе и про каждого в отдельности. Но в чём-то она права: кроме неё и родителей, я ни с кем не общаюсь.

– Ну что ты передёргиваешь, ты же знаешь, что я тебя такой не считаю. Но если говорить про семью, про дружную семью, то строится она прежде всего на принятии и прощении. Может, если бы ты не искала в жизни всего идеального, тебе было бы проще. В каждом есть говнецо, в ком-то больше, в ком-то меньше, но люди ошибаются, предают и делают больно. И, видимо, ты выбираешь быть одна, вместо того чтоб с гордыней разобраться.

Машкина речь – как пулеметная очередь по моей груди. Все её слова попадают в цель и делают очень больно. Машка видит по моему лицу, какой эффект произвела её пылкая речь. Она вскакивает, и стул с грохотом падает. На звук падающего стула прибегает собака, а за ней и дети.

Когда же появляется Олег, он застает следующую картину:

Мы с Машкой посередине кухни стоим, обнявшись, и ревём горючими слезами.

– Прости меня. Я это сказала, не подумав. Я не хотела обидеть, я желаю тебе счастья. Просто это вино. Надо было найти более подходящие слова. А я так грубо сказала. Прости.

– Ты тоже меня прости. И спасибо, что ты всё равно рядом.

– Девчонки, ну что за мокрые дела? – Говорит Олег. – Поморосили, и хватит, детей распугаете.

– Мама, а почему вы с тётей Олей плачете? – спрашивает Гриша.

– А мы один грустный фильм вспомнили, ну и не сдержались. Всё. Больше не плачем. Дай я тебя поцелую, и идите играйте дальше. Пятнадцать минут, и будем спать укладываться…

– А ты нам Винни-Пуха почитаешь? – спрашивает Миша.

– Конечно! Уже иду! Игрушки убираем, а зубы чистим.

– Олег, у нас там, это, чай закончился. Можешь открыть? – говорит Машка мужу. – Я быстро читаю, а ты потом укладываешь!

– Ах, чай! Ну-ну. А я, пожалуй, тоже чайку выпью, пока ты читаешь.

Олег иногда присутствовал на наших посиделках. Меня совершенно не смущало изливать подруге душу при муже. Иногда мне даже требовалось, чтоб он сказал своё мужское мнение. Он только не мог выносить слёз, поэтому я очень быстро утёрла сопли и задала ему вопрос, пока подруга отвлеклась на детей:

– Машка сказала, что я из-за своей гордыни всех отвергаю. Выискиваю в человеке плохое или хватаюсь за его гадкий поступок и вычёркиваю из жизни навсегда. Что по этому поводу скажешь?

– Моя жена психолог и наверняка разбирается в том, что говорит. Но я вот уже столько лет с ней живу и вообще не понимаю, откуда в её голове такие четкие диагнозы? Из того, чего я понабрался при жизни с ней, могу сказать: совершенно не важно, какая ты, важно – насколько ты счастлива и довольна своей жизнью. Если тебе хорошо одной в белом пальто, то всё гуд. А если нет, то задумайся над её словами. В чём проблема? Ты ж не сегодня такой стала.

– Не сегодня. Это точно. Но сегодня я увидела, как Валеру поздравляет семья, и мне стало грустно оттого, что у меня никого нет. Что мне салют на день рождения никто не устроит. А Машка сказала, что никого нет из-за моего же поведения. А у Валеры развод, дети вообще про это не в курсе. И они берут и все собираются его поздравлять. И пусть, со слов Валеры, всё придумала семилетняя Соня, но мы-то понимаем, кто всему этому приделал ноги и организацию. Я не понимаю, как так. Они разводятся, а она ему праздник организует? Зачем она это делает? Хочет его вернуть?

– Оля, я не такой умный, как моя жена, и не смогу увидеть истинный смысл поступков людей с твоих слов. Но бог с ними, чего ты-то хочешь?

– Я просто хочу быть счастливой. Я запуталась в себе и своих чувствах. Я думала, что у Валеры всё кончено с бывшей женой, но то, что я увидела сегодня, говорит мне об обратном. И я не понимаю, чему верить, я не хочу сама себе проблемы придумывать.

Тут вернулась Машка, а Олег ушёл укладывать детей. Мне было грустно и очень хотелось понять, что же со мной не так.

– Машка, а сделай мне нормального чая. Не лезет в меня это вино уже. Попью и поеду, поздно уже.

– Утро вечера мудренее. Переспи с этими чувствами, и завтра станет легче и понятнее.

– С чего это? У меня каша в голове.

– Завтра будет новый день. Поговори с Валерой прямо, поделись с ним своими чувствами без наезда и претензий. Ты же уверена в его моральных качествах, он не обманывает тебя, а просит подождать.

– Что я ему скажу? Он меня отъехавшей считает. А я тут такая прихожу и заявляю, что мне неприятно поведение его бывшей жены. Нет уж. Я не хочу трешаковых разговоров про ревность, подозрения и претензии. Они ничем хорошим обычно не заканчиваются.