– Miss, ну что же вы? – полушепотом окликнул он Офелию, заметив, что она не решается следовать за ним.

– Я… мне никогда еще не приходилось…

– Подниматься по трансцендию?[11] Да ведь это и ребенку под силу! Просто идите вперед и ничего не бойтесь.

Офелия опасалась, что ее желудок и вестибулярный аппарат воспротивятся подъему, но, к великому своему удивлению, не ощутила дурноты, оторвавшись от пола. Трансцендии, что при подъеме, что при спуске, ничем не отличались от самых обычных коридоров. И, однако, она испытала чувство какой-то нереальности, когда после первых шагов посмотрела на холл, оставшийся далеко внизу. Ей почудилось, что вся башня перевернулась, встав на крышу.

– Трансцендии и залы-перевертыши – дело рук циклопов, нанятых Мемориалом, – объяснил Амбруаз. – Так уж принято на Вавилоне: когда здесь нравится чье-то изобретение, его тут же принимают и пускают в дело.

Офелия вздрогнула: где-то в складках тоги у нее на груди внезапно сама собой открылась и громко защелкнулась крышка часов Торна. Неужели они наконец ожили после ее долгих попыток разбудить их?

Взволновавшись, девушка перестала смотреть вперед и наткнулась на уборщика с метлой в руках, стоявшего посередине трансцендия. Он был таким высоким, тощим и бородатым, что сам походил на метлу.

– Мне каждый раз становится не по себе, когда я его вижу, – признался шепотом Амбруаз.

– Кого? Этого уборщика? А почему? – удивилась Офелия, прислушиваясь, не щелкнет ли снова крышка часов.

– Мой отец всегда выступал против эксплуатации человека человеком. Мемориалистам давно пора заменить этого старика роботом, как тут заменили весь остальной техперсонал.

И в самом деле, Офелия заметила, что повсюду, куда ни глянь, усердно, никому не мешая, трудились роботы Лазаруса: одни мыли витрины, другие стирали пыль с книг.

Покинуть трансцендий оказалось так же невероятно легко, как и попасть на него: достаточно было ступить на пандус нужного этажа. Амбруаз указывал девушке путь в лабиринте книг и коллекций. Вокруг царила тишина: посетители, погруженные в свои исследования, хранили молчание.

Офелия позавидовала им: она не имела ни малейшего понятия, что, собственно, ищет здесь.

Как же она надеялась, что таинственная память, которая передалась ей от Бога после чтения Книги Фарука, проснется в стенах Мемориала! Увы, ничего подобного не произошло. Видимо, если не считать древних камней, башня мало что сохранила от школы, где некогда обитали Духи Семей. Теперь это была одна лишь оболочка, а прежнюю форму жизни, некогда наполнявшую ее, давно сменила другая.

Миновав очередной стенд, Офелия увидела афишу:

– Это набор учеников в группы чтения, которыми руководит Лорд Генри, – шепнул Амбруаз. – Прием ведется круглый год.

Он указал куда-то вверх левой рукой (находившейся справа), и Офелия, поправив очки, взглянула на галерею под куполом. Там за решетчатыми перегородками сидели в боксах десятки студентов. Склонившись над книгами, они увлеченно читали и делали выписки.

– И что же, все они виртуозы?

– Будущие виртуозы, – поправил Амбруаз. – У них множество специализаций. Эти – предвестники, специалисты по информации. Я уже больше года вижу, как они трудятся над составлением нового каталога Мемориала. Надеюсь, они скоро кончат, а пока нельзя взять домой ни одну книгу, разрешено читать только здесь.

Амбруаз нажал на пусковой рычаг, и его кресло покатило дальше, поскрипывая рессорами. Он продолжил свою «экскурсию». Офелия больше смотрела на него, чем слушала.

– Вы очень добрый, Амбруаз! – вырвалось у нее.

Неожиданная похвала так взволновала юношу, что он по ошибке включил тормоз и чуть не опрокинул кресло.

– Я, наверно, уже надоел вам своей болтовней, miss. Погуляйте-ка по Мемориалу сами, а я пока наведаюсь в патентный отдел на верхнем этаже, меня всегда интересовали новые изобретения. Давайте встретимся внизу в полдень.

– Договорились.

Офелия осталась одна среди книжных полок и витрин и только тут почувствовала, как у нее напряжены нервы. Девушка без конца ощупывала спрятанные на груди часы Торна. А заметив среди посетителей человека на голову выше других, долго глядела ему вслед, стараясь унять бешеное сердцебиение. Хотя и сознавала всю нелепость своих надежд: даже если Торн и посещает Мемориал, с чего бы он очутился тут именно сейчас?!

«И хорошо, что не очутился», – подумала она, столкнувшись в третий раз с патрулем, делавшим обход башни. Мемориал охранялся крайне бдительно, так что был неподходящим местом для встречи двух беглецов.

Офелия долго бродила наугад по залам. Она внимательно осмотрела несколько коллекций живописи, скульптуры, керамики и ювелирного искусства, но ни одна из них не относилась к древней школе. Военные архивы тоже отсутствовали: даже в этом хранилище коллективной памяти человечества не осталось ни малейшего упоминания о былых войнах.

«Ох, какая же я глупая! – спохватилась Офелия. – Если здесь прежде находилась школа, значит, нужно искать информацию в молодежном секторе – там больше шансов найти что-нибудь нужное». Изучив план Мемориала, девушка воспользовалась двумя трансцендиями. Странное это было ощущение – двигаться через пространство то вдоль, то поперек.

В галерее для детей Офелия просмотрела таблички на стеллажах: «Алфавиты и буквари», «Научные принципы», «Гражданское образование», «Аллегории древних времен» и т. д. Затем прошла мимо класса, где сидели детишки, необыкновенно спокойные для своего возраста. В отличие от нее – она-то совсем не чувствовала себя спокойной. Чем дольше девушка изучала таблички на полках, тем сильнее ее мучили сомнения. Что, если здесь вообще нечего искать? Что, если Бог позаботился изничтожить все следы прошлого? Что, если Торн уперся в этот же тупик и давно покинул Вавилон? А может, никогда и не бывал здесь…

У Офелии даже голова закружилась от переживаний, и она на полном ходу врезалась в тележку с целой кучей книг. Книги грохнулись на пол, а девушка, в довершение несчастья, выронила свою сумку, чье содержимое тоже оказалось на полу.

Человек, толкавший тележку, совсем не рассердился. Он только вздохнул и с убитым видом начал подбирать книги.

– Простите, пожалуйста, – сказала Офелия, присев рядом с ним на корточки, что было довольно затруднительно из-за мудреного фасона тоги.