«Сделай это, потому что так нужно Таре. Сделай это, потому что только так ты сможешь остаться в ее жизни».

Сердце у него билось учащенно. Ладони намокли от пота. Он много раз виделся с Робертом с тех пор, как тот начал встречаться с Тарой, но друзьями они не стали. Они всегда сохраняли дистанцию. Роберт как будто понимал, что Оуэну всегда будет не по себе из‑за того, что в жизни Тары появился мужчина. Кроме того, жениху Тары, наверное, неприятно было сознавать, насколько важную роль Оуэн по‑прежнему играл в жизни его будущей жены.

Но, поскольку оба хотели остаться в ее жизни, им пришлось заключить своего рода перемирие, пусть осторожное и хрупкое.

Оуэн сделал глубокий вдох и потянулся к двери.

Внезапно мир вокруг него начал распадаться на части, и он вдруг понял, что лежит на спине и на него давит тьма, тяжелая и холодная. Оуэн не сразу понял, что лежит в чужой постели в незнакомом месте.

Они в убежище. Ему снился сон. Он посмотрел, который час, и с удивлением понял: уже начало девятого. Протирая глаза, он услышал тихий скрежет металла по металлу, который доносился со стороны входной двери.

Тара? Может быть, ей не спится.

Оуэн встал и прихватил незаряженный пистолет из сейфа, который переставил в ящик прикроватной тумбочки. Боеприпасы он переложил в комод напротив, как его учили, — не хранить патроны вместе с оружием. Это правило всегда казалось ему разумным, ведь так незваному гостю труднее захватить оружие и применить против него. Но теперь, когда он пытался незаметно подойти к двери и посмотреть, что там, лишняя предосторожность замедляла его движения.

С бешено бьющимся сердцем он распахнул дверь спальни.

Тару разбудил тихий шорох. Она села в постели, стараясь унять сердцебиение. Что она слышала? Царапанье? Скрежет? Тихий стук?

Она снова услышала тот же звук. Царапанье, тихий скрежет металла по металлу. Звук доносился не из ее комнаты, а откуда‑то из конца коридора. Кто‑то пытается войти?

Вдруг ей показалось, что Оуэн очень далеко, хотя его спальня напротив. У Оуэна есть пистолет. Тара очень надеялась, что он в самом деле умеет им пользоваться.

Она приоткрыла дверь и затаила дыхание, когда петли заскрипели. Вдали прогремел гром. Тара тихо вышла в коридор и, дрожа, пробралась к комнате Оуэна.

Когда она потянулась к дверной ручке, та неожиданно крутанулась. Тара отшатнулась и едва не упала, но ее подхватили сильные руки, замедлив падение. Оуэн крепко прижал ее к голой груди, и она услышала, как часто бьется его сердце.

Ей показалось, что они простояли так целую вечность, и все ее чувства слились в одном потоке желания. Его кожа была горячей и шелковистой. Она схватила его за плечи и прижалась к его груди.

— Ты слышала шум? — прошептал Оуэн.

Она кивнула. Он отстранил ее, и при вспышке молнии, сверкнувшей в окне в конце коридора, она заметила у него в руке пистолет. Он неслышно двинулся по коридору в сторону входной двери.

Тара старалась не отставать, не желая, чтобы он один сталкивался с опасностью, которая таится во мраке.

Возможно, она и не любила Роберта так, как следует любить будущего мужа, но он был хорошим, славным человеком. Он не заслуживал смерти! При мысли о том, что он получил пулю, потому что кто‑то охотился на нее, ей захотелось что‑нибудь разбить. Например, голову киллера.

Оуэн остановился в дверях гостиной, и Таре пришлось резко затормозить, чтобы не врезаться в него. Отведя руку назад, он на мгновение сжал ей запястье и вышел в прихожую.

Снова послышался скрежет, на сей раз громче.

Он доносился снаружи, с улицы.

— Оставайся здесь, — тихо велел Оуэн. — Я должен знать, что ты не на линии огня.

Чутье велело ей не слушаться. И все же она заставила себя застыть, прижавшись спиной к стене. Тем временем Оуэн осторожно приблизился к входной двери и быстро посмотрел в глазок.

Потом развернулся к ней и покачал головой.

Снаружи снова поднялся ветер. Первые капли дождя громко забарабанили по рифленой крыше; Тара вздрогнула — нервы у нее были на пределе. Оуэн тихо подошел к ней и принялся нежно разминать ей плечи.

— Скорее всего, это ветер чем‑то гремит. Может быть, где‑то оторвался кусок водостока или ставень. Я никого не вижу.

— Если там кто‑то есть, вряд ли они захотят показываться нам на глаза…

— Да, наверное. — Он снова посмотрел на дверь.

Тара тоже посмотрела в ту сторону. Сердце у нее бешено колотилось, она покрылась гусиной кожей. Обычная деревянная дверь в темноте казалась зловещим порталом в опасный мир.

— Может быть, кто‑то пытается выманить нас отсюда.

— По‑моему, это все‑таки просто ветер.

— Наверное, ты прав. — Тара испуганно усмехнулась.

— Единственный способ во всем убедиться — выглянуть наружу и попытаться найти источник звука. Хочешь я выгляну?

В глубине души ей хотелось ответить «да». Но на улице темно и холодно, идет дождь. Кроме того, если за дверью таится опасность — безопаснее внутри, чем снаружи.

— Нет, — сказала она. — Думаю, ты прав. Это просто ветер. Прости за то, что я такая трусиха.

— Если хочешь, ложись снова спать и не обращай внимания на шорохи и скрежет.

— А может, зажжем камин в гостиной и устроимся на диване?

— Можно. — Он улыбнулся. — Дай только возьму рубашку и одеяло.

— А я захвачу попкорн, — ответила Тара, наконец немного успокаиваясь.

Оуэн просыпался постепенно. Сначала он смутно заметил свет по другую сторону его плотно сомкнутых век, затем ощутил, что к нему прижалось теплое тело. Тара, понял он, не открывая глаз. Мягкое тепло ее тела казалось идеальным и необходимым, как будто она была продолжением его самого, без чего жизнь была пустой.

Он открыл глаза. Осторожно потрепал Тару по плечу и сказал:

— Просыпайся, соня!

Она что‑то проворчала и свернулась клубком.

— Наверное, уже девятый час. Скоро за нами приедут Куинн и адвокат.

Она приглушенно застонала и что‑то пробормотала.

— Мне снился такой хороший сон, — пожаловалась она, поднимая голову и глядя на него сонными глазами.

Заспанная, без макияжа, со спутанными кудряшками, она была совершенно очаровательна, мила и желанна для него. Утренняя эрекция стала почти невыносимой.

Тара отбросила волосы со лба и посмотрела на него в упор. Из‑за того, что она свернулась клубком и прильнула к его плечу, она не чувствовала, как остро он реагирует на ее близость. Оуэн ждал, что она встанет и побежит в душ, но она не шевелилась, ее глаза потемнели. Он сдерживался из последних сил.