– Хорош страдать, – Полина протягивает мне лимонад со льдом и садится рядом, взгромоздив поднос на столик.

– Тебя не будут ругать?

– У меня пятнадцатиминутный перерыв.

– Хорошо, – кусаю трубочку, упираясь кулаком в подбородок.

– И что, ты серьезно, – понижает голос, – чуть не переспала с ним на улице?

– До этого бы не дошло.

– А если бы дошло?

– Слушай, я не идиотка, да и он далеко не дурак, чтобы так делать.

– Ну не знаю… обидно лишиться девственности под кустом.

– Там не было кустов.

– Какая разница, смысл ты поняла. И как ты вообще с Юликом два года провстречалась с такими загонами?

– Нормально, правда, потом он свалил…

– Я, кстати, видела его с одной матрешкой.

– Где?

– На теннисе. Такие сюси-пуси там развели.

– Пусть, у меня и без него забот по горло.

– Ага, довести парня до нервного срыва, – Полина громко смеется и, опомнившись, прикрывает рот ладонью.

– Это ответочка. Он много чего сделал, и я не намерена позволять так с собой обращаться. Пусть подумает.

– Пошлет он тебя куда подальше, вот и все.

– Увидишь, не пошлет.

– Виталик говорит, что у твоего Кирсанова мерзкий характер. Так что, подруга, я бы на твоем месте ни в чем не была уверена.

– Он же хотел от меня бегать, пусть продолжает. Только вот не думаю, что после нашей сегодняшней беседы его устроит то, что последнее слово осталось за мной.

– Так, значит, решила давить на самолюбие?

– Решила. Ему на мое можно, почему же нельзя мне?

– Ведьма ты, Тейка.

– Не, феечка.

– Ага, вот он тебя потом и отфеячит.

– Это мы еще посмотрим.

– Так, с тобой очень весело, но мне пора работать. Пошла я.

– Давай.

– Забегай, как будет время.

Киваю и выхожу на улицу, подставляя лицо под такие жаркие солнечные лучи. В городе сумасшедшая духота, и так уже вторую неделю.

Может быть, я и перегнула слегка, но ему полезно, в тысячный раз убеждаю себя в правильности принятого решения. Честно говоря, я до конца не верила, что он сегодня ко мне подойдет, сам. Но все же логику не согнешь. Я его цепляю, как бы он ни старался доказать мне обратное. И все это прекрасно, только вот что мне делать дальше? Ночью я смогла придумать лишь первый пункт своего грандиозного плана, а что касается второго… то это, господа, полный провал.

– Мам, ты дома? – прохожусь по гостиной и, отодвинув стеклянную дверь вбок, выхожу к бассейну.

– Дома.

Мама сидит на шезлонге в самой тени, что-то набирая на клавиатуре ноутбука.

– Я хотела поговорить.

– Давай поговорим. Что-то случилось?

– Нет. Просто… нужен совет.

– Какой?

– Личный. По поводу отношений.

– А у тебя есть отношения?

– Еще нет, но совет нужен как раз для того, чтобы были.

– Интересно, ну рассказывай.

– Короче, есть один парень, он полный придурок, но очень обаятельный!

– Начало впечатляющее…

– Подожди нагнетать, он себя ведет как полный придурок, но на самом деле – хороший. Я уверена в том, что он вбил себе в голову что-то вроде: мы не пара. Но я же вижу, что ему не пофиг. Грубит постоянно, а сам так смотрит, мам, у меня сердце в пятки сразу сваливается.

– Так, давай мы оставим твое сердце на его законном месте.

– Ладно, давай. В общем, мы постоянно ругаемся, а вчера пришли к небольшому пониманию, должны были сегодня поговорить, он сам ко мне подошел, а я его послала.

Мама растягивает губы в улыбке.

– Не смешно. Он столько раз меня задевал, и я решила, что мне просто необходима месть.

– И чего ты хочешь от меня?

– Что мне теперь делать, мамочка?

– Поговорить?

– Ну мам, – закатываю глаза, – он теперь не будет говорить, я же задела его самолюбие, и бла-бла-бла.

– Тогда оставить все как есть.

– В смысле?

– В прямом…

– И что будет?

– Если ты действительно ему нравишься, он сам сделает шаг навстречу.

– Ну, у него же куча предрассудков.

– Оттого, что ты будешь бегать вокруг с бубном, ситуация не изменится.

– Но ведь он уже сделал сегодня шаг, разве нет? Все уже давно поменялось, рыцаря на белом коне никто не ждет. Сейчас можно спокойно делать первые шаги самой.

– Их всегда можно было делать, но все зависело и зависит от контекста.

– Ладно, я подумаю.

– Что за мальчик-то?

– Из хоккейной команды.

– Снова?

– Опять.

– Ой, Тея, ветер у тебя в голове, ве-тер.

– Может быть, попросить папу как-то помочь ему в спорте?

– Не думаю, что это хорошая идея. Все как есть, помнишь?

– Помню. Ладно, пойду поваляюсь.

Аспид

Смотрю в Тейкину спину и сатанею. Что это, на фиг, такое было? Она решила поиграть? Не думаю, что идея хорошая. Хочется остановить ее и популярно объяснить, что совсем не стоит так делать. Никогда. Но вместо этого я пялюсь ей вслед, молча и покорно, до скрежета зубов. Это необъяснимо – те контрасты, которые я испытываю в ее присутствии, от лютой ненависти до раболепного обожания.

После еще какое-то время петляю по городу. Проветриваю мысли, пытаясь выжать из байка максимум скорости, а параллельно с этим и выплеснуть свою необъятную злость. Я зол, безумно зол. Все, что произошло вчера, выбило меня из колеи настолько, что я просто не смог осилить контроль над собственным разумом. Повелся.

Все ее слова, жесты – они слишком быстро пробрались под кожу, засели глубоко внутри, превратили в размазню. Я действительно ей поверил, та искренность, что отражалась в ее глазах, подкупала и, наверное, подкупает до сих пор, но теперь я точно вижу, что все мое раболепие было зря. Она не оценит. Именно этого я и боялся, факт того, что я ее не потяну, наверное, все это время был на втором месте. Первое громоздкое «но» заключалось в ее непостоянстве и избалованности. У нее на лбу написано, что она инфантильная. И меня это бесит, жутко бесит, ровно настолько, насколько и привлекает.

В Тейке есть что-то такое, чего я не вижу в других. Непосредственность, легкость… Меня так достало оглядываться назад, держать все под контролем, тянуть на себе то, к чему я поначалу был абсолютно не готов. Это выматывает, нет, конечно, со временем к этому привыкаешь, даже, наверное, втягиваешься, но по итогу адски устаешь.