Когда-то мы с мамой приехали в Москву, я только-только закончил школу и поступал в вуз, а точнее уже поступил. Я уже знал, что буду учиться здесь и нам с мамой казалось, что для посещения института мне нужен пиджак. Ну вот так вот нам представлялось, в провинции. И мы, гуляя по Новому Арбату (а где еще могут гулять приехавшие первый раз в Москву провинциалы, разве что еще по Старому Арбату, да ну и ВДНХ, которое в тот момент уже стало ВВЦ) зашли в какой-то магазин одежды. И там висели очень хорошие пиджаки. Цены на бирках были 500-600-700 — дорого, но видно, что вещи качественные (самое главное, без заплаток на локтях), и мама, посмотрев на меня сказала: ничего, потянем. Я под присмотром матери с час примерял все пиджаки, на нас уже стали косо посматривать. Выбирали очень тщательно и подобрали, как казалось, идеальный, понесли к кассе. Сейчас я понимаю, что поступок был откровенно глупый, хотя бы даже с той точки зрения, что нет смысла покупать одну дорогую вещь, когда все остальные то еще дерьмецо.

Это как когда-то соседка моей бабушки в свою деревенскую хату — фактически в сарай — вклячила роскошную хрустальную люстру, которой больше подошло бы висеть в каком-нибудь театре. Где она её взяла для меня осталось тайной, но смотрелось это крайне нелепо, хотя и произвело впечатление на нескольких её недалеких подруг из нашего села. Смешно то, что себя то я как раз считал «далёким», и посмеивался над этим несоответствием, но, когда практически то же самое коснулось и меня, чёртов пиджак захотелось до одури. Когда мама достала из кошелька семьсот тысяч рублей (дело было незадолго до деноминации, но на бирках цены уже часто указывали без трех нулей, и так ясно) кассирша презрительно усмехнулась и нанесла удар пыльным мешком по голове: женщина, это в долларах! Рядом мерзко захихикала пара продавщиц. На нас оглянулся какой-то прилично одетый мужик.

Кассирша добавила:

— Ехали бы на «Лужники», там для таких как вы много чего продается.

Для таких как мы? Для каких как мы? Мне в первый раз в жизни захотелось ударить женщину. От стыда и одновременно злости краска кинулась в лицо. Но я смолчал и мать тоже. Не сказав ни слова, она подошла к вешалкам с пиджаками и аккуратно повесила выбранный нами обратно. Так же молча мы вышли из магазина и пошли куда-то не глядя, лишь бы куда-то идти. Смешно вышло…аж плакать хочется и зубы скрипят.

Хотели купить одежду, чтобы я не выделялся от остальных (позже выяснилось, что пиджаки у нас вообще никто не носил, кроме одного типа, но над ним за этот пиджак 5 лет подшучивали, и прозвище в институте он получил, приготовьтесь — Пиджак), а выделились так, что нас макнули просто носом в нашу бедность. У мамы было на все покупки и расходы чуть больше миллиона рублей — по тому курсу чуть меньше двухсот долларов, и еще 300 собственно долларов.

Предполагалось, что эти деньги мне пойдут на год жизни, а общежитие предоставил институт, ну и, если я буду хорошо учиться, смогу получать небольшую, но очень важную для меня стипендию. Ну, если честно, еще две сотни долларов у меня лежали припрятанные в заначке, личные, с моих маленьких гешефтов, но тоже особо не разгуляешься. Если сложить вместе все эти деньги, на которые я должен был жить год и которые оставались у мамы, их бы ровно хватало на злополучный пиджак. Пока мы неспешно брели в подавленном настроении по какому-то из переулков Арбата, нас внезапно кто-то обогнал и даже мелькнуло в нем что-то знакомое. Откуда бы? Далее пролетев мимо нас, мужик резко остановился, нагнулся и обернулся к нам. Присмотревшись, я понял, что это один из свидетелей нашего позора в магазине, который находился тогда возле кассы.

— Ого, смотрите! — он вдруг обратился к нам и, помахав рукой в направлении матери, добавил, — вон чего нашел! Это не вы потеряли?

В руке он держал толстый бумажник, кожаный, с тиснением, и заклепкой из желтого металла. Возможно даже из золота. Красивый!

— Неет, — запнувшись ответила мать.

Никогда не хотел быть преступником, и не люблю брать чужое, в отличие от некоторых одноклассников, не мечтал быть криминальным авторитетом. Почему они мечтали? Время было такое, в кино показывали преступников, в книгах писали о преступниках, причем и там и там показывали то, как хорошо можешь жить, если плюешь на закон. А хорошо жить (и поменьше работать при этом) — хотели все.

Но при этом я вполне себе был знаком с криминальными ребятами с нашего района и ничем киношно-книжным там даже не пахло, обычная гопота: семечки-пивасик-сигареты и не работать — максимум что они могли себе позволить из «красивой» жизни. В общем-то, не уверен, что данные атрибуты имеют отношение к красивой жизни. Даже наоборот, уверен, что ничего общего! В общем, не бандиты высокого уровня и не грабители банков из кино, и не веселый преступник Джимми ДиГриз из книг Гарри Гаррисона — все, что они могли — отнять что-то у кого-то на улице, кого-то поколотить, угнать старый жигуль, покатавшись на котором, бросили бы его, потому что продать такое тоже нужно уметь.

По поводу продать… вот как раз этим я иногда промышлял. Не в смысле, что продавал ворованные «Жигули», куда уж мне. Как-то так вышло, что однажды я почти случайно заработал очень неплохие для ребенка деньги. Лето я проводил в деревне у бабушки, и там местные ребята мне как-то показали, где можно бесплатно нарвать очень много земляники. Ели её в основном сами — очень вкусная, но Вован, тамошний заводила, сказал, что на ней можно и заработать. Километрах в пяти от деревни была станция, и по его словам стаканчик этой ягоды стоил вполне приличных денег, только добираться туда — в лом.

Деньги мне были нужны, а пять километров не составляло проблемы: я был счастливым обладателем велосипеда