Лариска – она жила на первом этаже в моем подъезде и тоже из многодетной семьи – 3 сестры и один мелкий брат. У нее вечно недомытые длинные распущенные волосы, огромный нос и куча веснушек. Они были не настолько обеспеченны как Наташкина семья, одевались более чем скромно. Но искорки в глазах и всеобъемлющая доброта Лариски – искупали любые недостатки ее внешности.

Ленка Шаболдина – проживала с мамой и отчимом. Непонятное для меня слово «отчим» я нашла в стопке книг, которые я забрала при переезде. Там оказалась вся «Советская энциклопедия» – целый склад знаний, который я с удовольствием растягивала – по одной странице в день. Так вот «отчим» мне не понравился – ни в расшифровке, никогда я его увидела вживую. Особенно когда я спросила:

– Лен, а что у тебя за полосы черные чуть ниже жопы, падала много?

Она сильно смутилась и рассказала, что это следы от скакалки, а может быть от проводов, она не помнит – так отчим ее наказывает за «четверки» в школе. Когда она пригласила меня к себе в общагу, я еще больше его невзлюбила. Он смотрел на Ленку точно так же, как Педофил тогда на меня… Сально, пронизывающе и как будто раздевал взглядом.

– Лен, а он тебя не трогает там? – вспыхнувшие кумачом ее уши стали ответом, – да, бывает… когда бьет сильно, потом гладить попу начинает, а потом и туда иногда залезет, и тогда лежать на его коленях становится неудобно, а если шевельнусь – он бьет снова.

И я думала никогда больше не встретить никого из прошлой жизни, но нет….

Как-то заболела я ближе к выходным, и в школу не была отправлена, скучала и читала энциклопедию с большим шматом хлеба с вареньем. Брательник был в садике у мамы. И тут звонок. Ну, кто мог прийти в это время? Только Наталья, она во вторую смену в школе. Я с разбегу открываю дверь… и… ноги подгибаются от страха – за дверью стоит Педофил.

– Ларисочка! А почему ты не приходишь в гости? Ведь нам же так было хорошо вместе! И мне никто не сказал, что Вы переехали сюда, – пришлось очень поломать голову и встретить твоего братика на улице и узнать у него номер квартиры.

Я с ужасом закрыла глаза и руками закрыла уши – что бы его не слушать и не видеть. В голове бил набат – СПАСИТЕ – спасите меня кто-нибудь, пожалуйста! – кричала вся моя сущность внутри. И тут распахивается дверь и влетает брат Наташки – Виталя и, видя меня с зажатыми ушами, не раздумывая, въезжает Педофилу в челюсть. И тут же выпихивает его в подъезд.

– На хуй пошел! Ларис, он что-то тебе сделал? Все, все, не плачь… Он убежал. Хочешь розочку?  Мама на даче вырастила, мелкая правда…

Глава 29. Гинекология, нож и розы

В школе я все чаще сталкивалась с девчонками моего бывшего двора, с которыми я жила в подъезде. Но вот как-то поговорить все было с ними о «такой» теме трудновато, тем более про Педофила.

Советская Энциклопедия мной была прочитана до слова «гинеколог». Найдены книги по акушерству у мамы, залистаны фотографии, со страницами о девственной плеве. Я поняла, как со мной «забавлялся» Педофил, до меня доходит, что я уже не «девочка» … И это в мои 9 лет.

Со мной случилась такая истерика, что я сначала бросилась к открытому балкону – не смогу (боюсь высоты), потом заглянула в аптечку – нет ничего нужного, а далее в кухню за большим мясным ножом.

Я приставила нож к груди в районе сердца и надавила. Кровь побежала вниз горячей струйкой по животу, а я с усилием продавила его дальше в грудь.

Для меня примером счастливой семьи были мои родители. За исключением мест, когда мама просто орала, наша семья была образцом, на который я хотела ровняться. Только я дала себе обещание – что я никогда не буду повышать голос в семье и материться. Я думала, что буду, так же, как и они, долго-долго встречаться сначала, потом мы подадим заявление в ЗАГС, а потом в первую брачную ночь я стану женщиной. Но когда мой мозг освоил и разложил по полочкам «гинекологию» – все мои надежды рухнули. У меня перед глазами горела надпись крупная и красная:

– Тебя никто не возьмет замуж, потому что ты уже не «девочка»!

А для меня это было равносильно смерти. Вот потому и самый острый нож и пропихивался мной самолично в сердце.

– Остановись! Чтобы не произошло, оно того не стоит.

Папина рука легла на мою, мягко и глядя в мои глаза, он, аккуратно вытаскивая из грудины острие ножа. Кровью был залит уже и пол. Все остальное происходило в полной тишине. Папа кинул нож в помойное ведро, взял полотенце, прижал к ране. Сходил за ватой, бинтом, лейкопластырем и так же беззвучно и не задавая вопросов – заклеил рану, вытер кровь на полу, выкинул окровавленное полотенце, туда же… к ножу. И, что бы невозможно было понять, что произошло, выкинул сразу мусор.

А маме была озвучена версия, что я мыла посуду, разбила тарелку и осколком, меня порезало на груди.

Но я все не сразу но нашла возможность поговорить с девочками о Педофиле, выспросить «а были они у него в гостях, а что он делал с ними, а предлагал потрогать что либо, снимал ли на камеру и про многое другое» … И вот картинка сложилась.

Епифанова, Кожина, Странцева, Юлдаева, Зиброва и я. Нас шестеро. Шестеро изнасилованных до достижения 8 лет.

И что мне делать с этим знанием?

Просто мои мечты о семейном счастье ушли в небытие, и вряд ли кто-либо захочет меня взять замуж, не девственницу. Я… никому… не… нужна…

А если я никому не нужна, значит, я обязана обеспечивать себя сама. Поэтому в голове созрел план как заработать. У меня неплохо получались скульптурки из мыла, с помощью старого маникюрного маминого набора. Особенно удавались розы. Вот только не всякое мыло шло на розы. Ведь нужно делать очень нежные и тонкие лепестки. Поэтому и исходный материал – дорогой. Мыло «Балет» и «Консул». Я сделала много маленьких розочек. Сплела корзинку меньше ладошки из проволоки медной, красиво их воткнула в нее и принесла в школу.

Такого ажиотажа не было даже со жвачками. Девчонки, старшеклассницы, раскупали их сразу, едва они