— Сначала подумал, — усмехается Кирилл. — Но поразмыслив пришел к выводу, что ситуация была настолько нелепая и с таким непрогнозируемым результатом, что, скорее всего, ты трахалась со мной из альтруизма и от души.

Я бледнею.

— Извините, Кирилл... э…

— Дмитриевич, — подсказывает он. — Но я предпочитаю из твоих уст слышать «Кир».

Я подскакиваю с места и, собирая все обратно в папку, обещаю:

— Извините, Кирилл Дмитриевич, это больше не повторится.

Вылетаю из кабинета, и вслед мне доносится:

— Это мы еще посмотрим.

Я забуриваюсь в женский туалет и набираю Аньку.

— СОС! Сегодня в восемь встречаемся в «Амандине»!

— Давай завтра, а? Я сегодня после смены, — канючит она.

— Нет. Сегодня!

— Да что случилось-то? Проект зарубили?

— Да. Нет. Не знаю, — выдыхаю и говорю более связно. — Мужик, который спас меня в лесу, — это Коршунов.

— Какой Коршунов? — не понимает подруга. Сразу понятно, как внимательно она вчера меня слушала.

— Главный акционер.

— Йопть. Ради такого приду, не сомневайся, — обещает Аня.

Глава семнадцатая

Анька давится чаем.

— То есть как это?

— А вот так! — в отчаянии я запускаю пальцы в волосы.

— Как можно не узнать мужика, с которым провела огненную ночь, а весь оставшийся отпуск при каждой мысли о нем запускала ладошку в трусики?

— Я запомнила татуировку и него на шраме после удаления аппендицита, но тогда у него была борода!

— Минуточку, ты хочешь сказать, что ты узнала бы его без штанов, а без бороды — нет?

Я обессилено роняю голову на руки.

— Как мне от него теперь добиться утверждения проекта?

— Ты уверена, что сейчас именно этот вопрос главный? — осторожно уточняет Аня и машет официанту. — Нам, пожалуй, коньячку. Грамм триста.

— На двоих, — вежливо уточняет юноша.

Анька приглядывается ко мне повнимательнее и быстро определяет дозировку успокоительного:

— Не-а. На нос.

Н-да, возможно, Аня права. Вопрос с проектом сейчас не главный. Кое-что стоит более остро.

— И что ты думаешь? — подруга возвращается к прерванному разговору.

— Вот давай не будем сейчас из пустого в порожнее переливать, — психую я. — Что я думаю, я тебе уже говорила: «Это п****ц!»

— Ну уж прям! Да что такого-то случилось? Вы же не родину продали. Оба молодые, свободные… Или, — настораживается Нюта, — он женат?

Мы обе хватаемся за мобильники и гуглим. Обе синхронно выдыхаем. Не женат.

— Вот. Ничего страшного не произошло. Ну гульнули, тряхнули исподним, с кем не бывает. Все хорошо!

— Аня, он мой босс! Я с ним работаю!

— Катя, ты когда его в последний раз на работе видела?

— Это неважно. Это получается служебный роман! И вообще, он дал понять, что наша беседа не закончена, а он если говорит, то выполняет.

— А ты откуда знаешь?

Я краснею от прилива неприличных воспоминаний.

— Довелось убедиться.

— Мне кажется, ты преувеличиваешь, — намахнув румочку выдает Аня. — Ты, конечно, девка хоть куда…

В этом месте я, уже тоже откушавшая, прыскаю со смеху.

— … и достойна самого лучшего самца, но, боюсь, этот твой Коршунов — птица не нашего полета.

А теперь мы хихикаем обе. Прекрасная игра слов! За это стит выпить, и мы выпиваем.

— Может, ты и права, но это как-то обидно, — вздыхаю я.

— Жизнь неровна, — признает подруга. — Я думаю, тебе надо расслабиться. Либо все обойдется, либо нет, но сделать ты ничего не можешь.

Я напрягаюсь:

— А что ты имеешь ввиду под «не обойдется»?

— Тут возможны варианты, но предсказать не берусь. Но ты ведь не жалеешь, что соблазнила этого Коршунова?

— Соблазнила, громко сказано, — отпираюсь.

— Простынку первой сбросила ты, так что, прикинь, жертва харрасмента — он!

За такими бестолковыми разговорами мы сидим почти до девяти. Решение естественно не найдено, зато умных слов сказано много, и мне чуток полегчало. Выговориться подруге — это дорого стоит.

Выйдя на морозец и натягивая перчатки, думаю о том, что Аня права. Я не жалею о той ночи. Жалею, что Коршунов — мой босс.

До дома рукой подать, только дорогу перейти, но на светофоре вопреки всем правилам дорожного движения прямо на зебре путь мне преграждает большой черный джип. Чертыхаясь я пытаюсь обойти его спереди, но он словно нарочно сдвигается с места и пресекает мой маневр. А когда и вторая попытка обойти джип сзади проваливается, я понимаю, что это неспроста.

Вглядываюсь в переднее незатонированное стекло, и сердце ухает вниз.

Я еще не привыкла к нему такому. Без бороды. Но реакция на Кира у меня прежняя.

Он толкает дверцу, и она открывается.

— Садись.

— Нет.

— Садись, Катюша. Поговорим, я тебя до дома отвезу.

— А откуда ты вообще узнал, что я буду здесь с Анькой?

— Хотел, Катюш, с тобой сразу после рабоы за кофе побеседовать, но увидел только, как ьы хвостом махнула. Пришлось пить кофе в одиночестве. В кафе напротив "Амандины".

Судя по всему, Кирилл не собирается уезжать, пока я не сяду в машину. Вздохнув, перед смертью, как известно, не надышишься, я подбираю полы пальто и сажусь на переднее сидение.

— Вот и умничка. С подругой меня обсуждала?

— Нет, — вру я. Коршунов все просек верно, но я не собираюсь подпитывать его и без того раздутое эго.

— Ну-ну, — черт, не поверил.

Ну и ладно. — Скажи, — осмеливаюсь я задать вопрос, когда мы наконец освобождаем пешеходку. — А вчера, когда я позвонила, ты уже знал, кто я?

Кир кивает, не отрывая взгляда от дороги.

— А как? Ты узнал мой голос?

— Лучше, — усмехается он. — У меня определился твой номер.

— Но я не давала тебе свой номер телефона, озадачиваюсь я.

— Зато у тебя из куртки выпала визитка переводческого отдела «Полиглота». А фото всех сотрудников можно найти на сайте. Я был приятно удивлен, что ты назвалась настоящим именем.

— Я не знала кто ты, — обижаюсь я. У Кира был мой номер телефона, но он не позвонил.

— Это я уже понял.

— А почему мне тогда должно быть стыдно смотреть тебе в глаза? — не понимаю, я абсолютно ни