— …и сильным гласом, бурею и вихрем, и пламенем всепожирающего огня.

Людоед вскинул руки, загораживая глаза от пистолетов. Шэнноу выстрелил дважды, пули пронизали ладони, впились в лоб за ними и отшвырнули труп назад. Шэнноу пошатнулся и упал на колени. Голова разламывалась от боли, перед глазами плавали радужные пятна. Он сделал глубокий вдох, подавляя подступающую к сердцу тошноту, и тут справа что‑то шевельнулось. Он прицелился и услышал детский крик.

— Все хорошо, — с трудом выговорил Шэнноу. — Я не сделаю вам ничего плохого. «Пустите детей приходить ко Мне». Дайте мне минуту прийти в себя.

Он сел на пятки и ощупал голову. Кожа на виске была рассечена, по щеке стекала кровь, заливая рубаху. Он убрал пистолеты в кобуры, подполз к детям и перерезал связывавшие их веревки.

Едва освободившись, более высокий мальчик кинулся наутек, но второй протянул руку и потрогал окровавленную щеку Шэнноу. Шэнноу попытался улыбнуться ему, но поляна завертелась вокруг него с ужасающей быстротой.

— Беги, малый. Понимаешь? Беги!

Шэнноу попытался встать, но ноги у него подкосились, и он тяжело упал. Прополз несколько шагов и увидел перед собой лужицу с кристально‑чистой водой. Глядя, как его кровь капает на воду и расплывается красными ленточками, Шэнноу усмехнулся.

— Он водит меня к водам тихим.

Мальчик последовал за ним, подергал за рукав.

— Еще придут! — сказал он, и Шэнноу зажмурился, стараясь сосредоточиться.

— Еще канны придут. Ты беги! — закричал мальчик.

Шэнноу вытащил пистолеты, выбил барабанные застежки, вынул барабаны и заменил их другими, полностью заряженными, которые достал из кармана куртки. Вставил застежки на место и убрал пистолеты в кобуры.

— Пусть придут, — сказал он.

— Нет. Много каннов. — Пальцы мальчика замелькали перед глазами Шэнноу. Десять, двадцать, тридцать, сорок…

— Я понял, малый. Помоги‑ка мне встать.

Мальчик напрягал все силы, но Шэнноу был высоким мужчиной, и они углублялись в лес очень медленно. Тишину нарушили сердитые крики, яростные вопли, и Шэнноу услышал треск веток, топот — через подлесок продиралась целая орда. Он попробовал ускорить шаг, но упал и увлек мальчика за собой. Заставил себя подняться и заковылял дальше. Из кустов вынырнула фигура, вымазанная голубой и желтой краской. Правая рука Шэнноу опустилась, поднялась, и пистолет подпрыгнул в его пальцах. Воин исчез из подлеска. Мальчик побежал вперед, снял путы с мерина и вскочил в седло. Шэнноу, покачиваясь, сделал несколько шагов, ухватил луку седла и кое‑как взобрался на него позади мальчика.

Из‑за деревьев выскочили трое. Мерин шарахнулся и сорвался с места размашистой рысью. Шэнноу чуть не свалился на землю, но мальчик успел протянуть руку за спину и ухватить его. Шэнноу кое‑как умудрился вложить пистолет в кобуру, и тьма нагнала его. Он навалился на мальчика, а мерин галопом несся в сторону заката. Мальчик рискнул оглянуться. Канны прекратили преследование и возвращались в лес. Мальчик придержал мерина и ухватил Шэнноу за пояс, стараясь удерживать его в прямом положении.

Это было нелегко, но Села был сильным, и этому человеку он был обязан жизнью.

Донна Тейбард громко вскрикнула. Эрик натянул вожжи, ударил ногой по тормозу, и фургон остановился. Мальчик перелез через спинку козел и перебрался через кули с провизией туда, где, рыдая, сидела его мать.

— Что с тобой, мама? — спросил он испуганно.

Донна испустила тяжелый вздох.

— Шэнноу, — сказала она. — Мой бедный, бедный Йон!

На гнедом подъехал Кон Гриффин и спешился. Он ничего не сказал, а забрался в фургон и встал на колени перед рыдающей женщиной. Подняв глаза на его сильное лицо, она прочла в нем тревогу за нее.

— Он убит.

— Вам приснился сон, фрей Тейбард.

— Нет. Он спас двух детей от раскрашенных дикарей, а теперь погребен глубоко под землей.

— Это только сон, — настаивал Гриффин, положив могучую ладонь ей на плечо.

— Вы не понимаете, мистер Гриффин. Я владею особым даром. Мы направляемся к двум озерам. Место это окружено соснами. Там живет племя, красящее тела голубой и желтой краской. Шэнноу убил многих и спасся с мальчиком. А теперь он мертв. Поверьте мне!

— Вы экстрасенс, Донна?

— Да… нет. Я всегда могу увидеть тех, кто мне близок. Шэнноу похоронен.

Гриффин погладил ее по плечу и вышел из фургона.

— Что случилось, Кон? — окликнул его Этан Пикок. — Почему мы остановились?

— Фрей Тейбард плохо себя чувствует. Сейчас снова тронемся, — ответил Гриффин и обернулся к Эрику. — Оставь ее, малый, садись на козлы.

Он вспрыгнул в седло и поехал вдоль каравана к своему фургону.

— Чего мы останавливались‑то? — спросил Берк.

— Ничего такого, Джим. Приготовь мои пистолеты.

Берк перебрался с козел в фургон и открыл шкатулку орехового дерева, отделанную медью. Внутри лежали два двуствольных кремневых пистолета с резными рукоятками. Берк насыпал на полки порох из костяного рожка и снял седельные кобуры с гвоздя, вбитого в стенку фургона.

Кон Гриффин пристегнул кобуры к седлу и сунул в них пистолеты. Ударив гнедого пяткой, он рысцой направился к фургону Маддена.

— Что‑то не так? — спросил бородатый фермер, и Гриффин кивнул.

— Отдай вожжи сыну. Жду тебя у головного фургона.

Гриффин повернул коня и направился к первому фургону. Если Донна Тейбард не ошиблась, каравану угрожает серьезная опасность. Он выругался, так как не сомневался, что ее видение подтвердится.

Несколько минут спустя к нему присоединился Мадден верхом на темно‑сером мерине семнадцати ладоней в холке. Высокий, худой, костлявый с коротко подстриженной черной бородой, но без усов. Темные, глубоко посаженные глаза, губы сжаты плотно и сурово. На сгибе левой руки покоилось длинноствольное ружье, на боку висел охотничий нож с костяной рукояткой.

Гриффин рассказал ему об опасениях Донны.

— Ты думаешь, она права?

— Выходит так. В дневнике Кардигана упоминаются голубые и желтые полоски.

— Так что же нам делать?

— У нас нет выбора, Джейкоб. Волам и лошадям необходим отдых на сочном пастбище. Мы должны двигаться вперед.

Фермер кивнул.

— Не известно, велико ли племя?

— Никаких упоминаний.

— Не нравится мне это, но я считаю, как ты.

— Предупреди все семьи. Пусть держат оружие наготове.

Караван продолжал путь, и под вечер лавовые пески остались позади. Почуяв воду, волы прибавили шагу, и фургоны покатили быстрее.