Парень некоторое время сверлит меня взглядом, заставляя дрожать и сжиматься. А потом возвращает всё в карман джинсов.

— Спасибо, — шепчу, робко улыбнувшись.

И убегаю в комнату, где зачем-то выбираю самый лучший домашний костюм. Футболку с медведями и шорты по колено. Расчёсываю волосы и собираю их в гульку на затылке. Новое платье с осторожностью вещаю на плечики и прячу в шкаф. Из своей шкатулки со сбережениями беру все деньги и, сжимая их в кулачке, направляюсь на кухню. Но всё же не решаюсь протянуть их Артуру, когда замечаю его тёмный взгляд, направленный на меня. Тяжёлый. Давящий. Пугающий. Переминаюсь с ноги на ногу и вжимаю голову в плечи.

— Что это? — цедит сквозь зубы, смотря на мою руку, которая начинает дрожать.

— Я… Я… — голос резко пропал.

— Ты решила деньги мне дать? — криво ухмыляется Артур, медленно поднимаясь из-за стола. — И сколько же? — резко разворачивает мою руку, разжимает кулачок и смотрит на деньги. — Как-то маловато, не находишь, Заучка?

— Это всё, что у меня есть, — бормочу, стыдливо опуская глаза.

— Прямо всё до последней копейки? — с насмешкой спрашивает на ушко, шевеля дыханием мелкие волоски, выбившиеся из причёски.

— Да. Больше ничего нет, — я впиваюсь ногтями в нежную кожу ладошки, чтобы вновь не расплакаться. — Совсем ничего. Я не могу принять такие дорогие вещи, Артур.

— Я же всё сказал, Заучка, — толкает меня к стене, вжимает в обои огромным телом, пальцами сжимает подбородок. И шипит с яростью в скулу: — Я буду натягивать на тебя всё, что хочу, Заучка. А потом и стягивать. Если желание возникнет.

— Артур, я не игрушка, — жмурясь, в отчаянии шепчу я. — Я живой человек. Мне больно слышать такие слова.

— А мне глубоко поср*ть, Ульяна, — моё имя прокатывает на языке. — Можешь в глотку запихать эти жалкие копейки. Ещё раз увижу…

Не заканчивает. Только носом прижимается к скуле и часто дышит. Я дрожу, как маленький и беспомощный зверёк, которого загнали в ловушку. И пальцами скребу по стене позади. Я не понимаю собственных эмоций. Не понимаю, почему мне кажется, что в моих венах сейчас течёт лава. Почему подушечки пальчиков покалывает от какого-то нестерпимого желания. Почему внизу живота всё так тянет на грани боли.

Артур чуть смещается. Теперь его нос замирает у моего ушка. Он шумно дышит. Щекочет нежную кожу. И пускает крупные огненные мурашки гулять по ней. Я разжимаю ладошку и деньги, которые я до этого зажимала в кулачке, с тихим шелестом опускаются на пол. Но я не обращаю на это внимания. В каком-то неясном дурмане, необдуманном порыве, кладу ладошку на грудь Артура и провожу вверх. Я задыхаюсь будто от удара током, когда пальцы касаюсь кожи над горловиной футболки. Мне кажется, что меня по затылку ударили чем-то тёплым.

Я вспыхиваю и тут же убираю руку. Но Артур перехватывает ладонь и кладёт её обратно. На свою шею. Такую горячую и обжигающую до самого нутра. Я чувствую, как под пальчиками колотится его пульс. Настолько часто, что мой собственный замирает.

Я в неверии вскидываю глаза на Артура. Его лицо сейчас настолько близко, что в серых льдистых глазах вижу голубые крапинки. Завораживающие. Колючие.

— Никаких денег, Уля, — сипло и очень тихо говорит парень. — Поняла меня?

Склоняет голову ещё ниже. Теперь его дыхание опаляет губы. Будто бы… будто Артур Бунтарёв собирается меня поцеловать. А я… А я почему-то не боюсь этого. По какой-то причине я будто жду. Приоткрываю губы и смотрю на рот Артура. На его пухлые яркие губы, которые он сейчас не кривит в ухмылке и поджимает.

Звук закипевшего чайника заставляет меня вздрогнуть. Очнуться. Я отчаянно начинаю копошиться, вырываюсь из рук парня и бросаюсь к чайнику. Дрожащими руками засыпаю заварку в заварочный чайник и заливаю кипятком, сверху накрываю полотенцем. Ладошками упираюсь в столешницу, низко опускаю голову и часто, надсадно дышу. Моё сердце колотится где-то в горле, а ноги мелко дрожат, будто я пробежала десяток километров.

Над плечом мелькает крупная рука. Артур неслышно подошёл ко мне со спины, и теперь упирается ладонью в навесной шкафчик над моей головой.

Замираю. Не слышу ничего кроме частого дыхания за спиной. Не чувствую ничего, кроме жара его огромного тела. Стоит признать, рядом с ним я чувствую себя ничтожно маленькой.

— Мамочка, — со стоном выдыхаю я, когда пальцы Артура касаются кожи у кромки волос на задней поверхности шеи.

Это прикосновение лёгкое, будто прикосновение крыльев бабочки. Совсем нехарактерное для Артура. Лишённое напора и ярости.

Все мелкие волоски на теле встают дыбом, когда парень медленно, безумно медленно ведёт по шее вниз. Прикасаясь к позвонкам и тонкой коже лишь подушечкой указательного пальца. От места прикосновения в рассыпную бросаются мурашки. Кожа, где касается Артур, пылает. Будто все нервы оголились. Будто кожа стала тоньше в тысячу раз.

Я ещё ниже опускаю голову, жмурю глаза и кусаю губы, чтобы сдержать звуки, которые норовят вырваться изо рта. Я готова лишиться сознания. Рухнуть на плитку без чувств. Потому что они просто выгорят, потому что их слишком, слишком много. Избыточно.

Пальцы парня останавливаются у ворота домашней футболки. Дрогают. А потом скользят обратно вверх. Теперь уже с нажимом, присущим Артуру. Но от этого прикосновения не менее головокружительные. Они выбивают почву из-под ног и заставляют захлёбываться собственным сбитым дыханием.

Отчего-то кажется, что обжигающие губы сейчас заменят пальцы. Проложат цепочку поцелуев до ворота футболки. Повторят путь пальцев, оставляя влажный след. Я будто… будто хочу этого. Страстно желаю, сгорая изнутри.

И ещё ниже опускаю голову. Ещё больше оголяю шею. Я будто бы безмолвно говорю Артуру, что окончательно сдалась. Отдалась в его волю. Позволяя делать со мной всё, что он пожелает. Если он решил со мной играть, пусть играет. Пусть играет, только бы не убирал от меня сейчас своих рук. Только бы не лишал сейчас меня тепла своего тела. Слишком хорошо.

Пальцы Артура скользнули под ворот футболки, коснулись выступающих ключиц. После чего исчезли, заставив меня разочарованно всхлипнуть.

Артур оттолкнулся от дверцы шкафа и отошёл, лишив меня жара своего тела. Мне в тот же миг стало холодно. Повела плечами. Набрала в грудь воздуха и тут же потянулась за чашкой, лишь бы чем-то занять руки.

Налила заварку, добавила