мог понять из-за чего. Вроде делал всё правильно. Поэтому мы согрели воды, заварили чаю, и просто посидели, наслаждаясь природой. По крайней мере Егор наслаждался, а я пытался понять, в чём ошибся. Да и вообще, для статистики надо было сделать хотя бы пяток амулетов. Ну да ладно, успеется ещё…

Затем мы потушили костер и отправились в сторону пасеки. Уж очень Егору медку захотелось. Ну или с дочкой бортника пообщаться. Я вообще начал думать, что Зареченский тот ещё бабник. Но ни в коем разе его не осуждал. Тут напротив — завидовать надо. У меня вот вообще никого нет.

Что впереди что-то происходит, мы поняли где-то за километр. Вначале учуяли запах гари, насторожились, а пройдя ещё метров пятьсот услышали истошный женский крик. Который резко оборвался и сменился мужским гоготом.

Мы переглянулись и, не сговариваясь, устремились вперёд. Я на ходу зарядил пистолет спецпатроном и проверил, как выходит из ножен меч. Егор же, остановившись на несколько секунд, натянул тетиву на лук и перевесил колчан со стрелами на пояс.

У самой границы леса мы замедлились, а потом, затаившись за невысоким, где-то по пояс, кустарником, и вовсе остановились. Ломиться с шашками наголо в неизвестность не хотелось. По крайней мере мне. Что было на уме у Егора — могу лишь догадываться.

Картина нам открылась нерадостная. Частокол, до недавнего времени окружавший довольно крупное хозяйство, состоявшее из большого одноэтажного дома и нескольких бытовых построек, лежал на земле и местами горел. Причем создавалось впечатление, что его опрокинуло ураганным ветром. А судя по горению — ещё и огненным. А на дворе хозяйничали… военные? Именно так мне показалось, глядя на пятерых мужчин в одинаковой тёмно-синей форме.

— Легионеры, — скрипнув зубами, тихо произнёс Егор.

А скрипеть зубами было отчего. Трое из тех, кого Зареченский назвал легионерами, опрокинув на поленницу, насиловали девушку, задрав ей на голову сарофан. Точнее, насиловал один, а двое удерживали ей руки и со смехом давали советы, видимо ожидая своей очереди. Ещё один солдат выскочил из сарая с поросенком под мышкой и что-то радостно рассказывался своим товарищам. А последний на вытянутой руке держал за горло окровавленного мужчину и что-то тихо, но яростно у него спрашивал.

Дополняли картину два безжизненных тела, лежащих у входа в дом. Женщина и, кажется, ребёнок.

— Боярич? — с болью в голосе произнёс Егор и посмотрел мне в глаза, одновременно с этим втыкая перед собой в землю десяток стрел.

Я его вполне понимал. Судя по рассказам, Зареченский был с семьёй бортника весьма близок. А на дочку, которую как раз в этот момент насиловали, возможно, имел даже определённые планы.

Но и ввязываться в битву с противником, про которого мало что известно… К тому же, судя по частоколу, среди них как минимум один «Стихийник».

А с другой стороны, поступить сейчас по-другому мы не могли. Мне и самому хотелось остановить этих упырей. А уж Егор, несмотря ни на что, в любом случае кинется в бой.

— Дай мне три стрелы, — прошептал я. — Улучшу.

— Угу, — оживившись, Зареченский выдернул ближайшие стрелы из земли и протянул мне, добавив: — Только они заговорённые.

— В смысле? — не понял я. Но сразу же махнул рукой. — Не важно. Хуже точно не будет.

Достав из кармана шило, я с помощью Силы раскалил его кончик и несколькими движениями вывел на древках стрел по две руны. А затем, сосредоточившись, наложил по простенькому кратковременному плетению.

— Попадёшь? — уточнил я, передавая воину стрелы. Вопрос не праздный. До врагов, навскидку, было где-то метров семьдесят. Мне с моим пистолетом даже пытаться стрелять не стоило. Разве что для фона.

Егор, не говоря ни слова, кивнул, а затем резко распрямился, вставая в полный рост, и пустил стрелу.

И вот тут произошло два абсолютно непредсказуемых события.

Боец с поросёнком под мышкой, который сейчас подошёл поближе к измывающейся над девушкой троицей и которому в спину как раз и летела посланная Зареченским стрела, внезапно уронил свою добычу и молниеносно, почти неуловимо для глаза, сделал шаг в сторону. Но стрела всё равно нашла себе цель, попав ровно между лопаток насильнику.

И вот тут-то и случилась вторая неожиданность. Стрела, почему-то, не просто убила гада, а взорвалась. Причем взрыв был такой силы, словно туда крупнокалиберным снарядом прямой наводкой зафигачило. Да ко всему прочему ещё и полыхнуло огнём во все стороны так, что жар дошел даже до нас.

— Едрить! — ошеломлённо выругался Егор.

— Твою тёщу! — одновременно с ним произнес и я, вглядываясь в то, что осталось от усадьбы.

Троицу насильников вместе с жертвой, кажется, просто разорвало на куски. Бойца, что удерживал мужика, опрокинуло и протащило несколько метров, вместе с жертвой. А похититель поросят взлетел в воздух и долетел до стены дома, здорово об неё шмякнувшись. Вот только, почему-то не умер. И даже сознания не потерял. Вместо этого он довольно резво поднялся на ноги и посмотрел в нашу сторону. А спустя мгновение быстро, даже очень быстро, понёсся в нашу сторону, обнажив меч.

Одновременно с этим Егор, что-то пробормотав под нос, выпустил во врага вторую стрелу. Но тот, как и в первый раз, увернулся. Последствием этого стало попадание в стену дома и очередной сильнейший взрыв.

Бегущего человека, который за очень короткий промежуток времени успел преодолеть метров двадцать пять, взрывной волной толкнуло в спину. Но он, вместо того, чтобы упасть, сделал кувырок вперёд и снова оказался на ногах.

Третью стрелу Зареченский послал чуть ли не в упор — до нас оставалось метров пятнадцать. Но я, даже предполагая что сейчас произойдет, сделать ничего не успел.

Увернуться от этого выстрела вражина не успел. Зато умудрился взмахом меча отвести стрелу в сторону. И она, соответственно, тут же сдетонировала.

Куда делся супостат, я не видел, так как нас с Егором взрывной волной унесло в лес. Правда улетел я недалеко, со всего маха приложившись спиной о первое попавшееся дерево. В глазах потемнело, а воздух из лёгких вышибло полностью. И целую минуту, минимум, я думал не о продолжении боя, а как бы научиться