Он вскоре понял свой экстравагантный характер экстремиста,который с колоссальными затратами добивается простейшего и так драматизируетобыденное, как будто это чудовищное. Он был авантюристом по складу характера ивнутренней склонности, из страха перед привязанностью и из жажды свободы,человек, который не только сделал из авантюризма профессию, но и мчался залюбыми приключениями, сам из всего творил приключения, даже там, где для них небыло повода.

При всем при том он был, вообще говоря, практическимчеловеком. Как только он чувствовал безнадежность или неблагоприятность дела,он без долгих приготовлений и без больших жертв все прерывал и с новой энергиейрешительно устремлялся к новым целям.

Ничто не устрашало его больше, чем перспектива здоровой,нормальной, тихой жизни, и не то чтобы он сомневался в реальности таковой,наоборот, он был слишком в ней убежден. Такой нормальной жизни, которую онпредставлял себе и которой страшился, в действительности не было вовсе.

Едва появившись в Мартирано и представив себе такуюперспективу нормального существования, он убежал в паническом ужасе. Равнымобразом он содрогался перед постоянной профессией, постоянным домом, переднормальным браком с детьми и с адресом на земле.

Любая профессия — предрассудок…

Предпосылка совершенства — праздность…

Если вообще существует цель в жизни, то это: всегдаввергаться в новые искушения… Единственный способ не поддаться искушению этоуступить ему…

Нет другого греха, кроме глупости.

Оскар Уайльд

В Неаполе началась его удача. Рекомендательное письмо, одинсонет и сказки о своих предках привели его из деревенских трактиров ипригородных борделей в дома богачей, в салон герцогини, к великим ученым.

Друг-хозяин Казановы доктор Дженнаро Поло смеялся сердечно,но слишком часто. Казанова изображал нищету Калабрии. Доктор Дженнарорассыпался в смехе. Его красивый четырнадцатилетний сын Паоло написал оду своейродственнице герцогине де Бовино, которая назавтра должна была надеть покровмонахини. Казанова тотчас написал сонет для молодой послушницы. Паоло отнес одуи сонет в печатню. На следующий день оба получили наивысшую похвалу.

Неаполитанец дон Антонио Казанова пришел увидеть поэтаКазанову. Джакомо рассказал, что он правнук знаменитого поэта МаркантониоКазановы, умершего в 1528 году в Риме от чумы; неаполитанец заключил своеговенецианского «двоюродного брата» в объятия, а доктор Дженнаро так бешеносмеялся над этой «сценой узнавания», что его жена боялась самого худшего, таккак дядя Дженнаро уже когда-то умер от смеха.

Дон Антонио Казанова пригласил обоих поэтов на ужин, усвоего портного заказал для Джакомо элегантный костюм и голубой сюртук сзолочеными пуговицами, чтобы представить его герцогине де Бовино, и подарилтрость с золотым набалдашником ценой в двадцать золотых унций. Казанова зналточный денежный эквивалент всех подарков, так как рано или поздно относил их вломбард.

У доктора Дженнаро Казанова познакомился с маркизой Галиани,сестрой аббата Галиани, знаменитого противника Иоганна Иоахима Винкельмана; угерцогини де Бовино — с ярким доном Лелио Караффа, который предложил ему статьвоспитателем племянника, десятилетнего герцога де Маддалони.

Казанова верил, что может найти свое счастье в Неаполе, носудьба позвала его в Рим. Он попросил у Караффы рекомендательное письмо и получилдва: к кардиналу Аквавива, и к отцу Джорджи.

Чтобы избежать аудиенции у неаполитанской королевы,саксонской принцессы, он ускорил отъезд: ведь она знала, «что моя мать была вДрездене».

Он уже знал силу предрассудков. Страх осмеяния преследовалего, как и многих других юмористов, которые лучше знают, как смешны могут бытьлюди.

От одного насмешливого взгляда донны на свой новый костюмКазанова потерял все самообладание и весь вечер просидел, проглотив язык. Этотзамечательный проходимец, который всю жизнь в любом обществе чувствовал себякак дома (но нигде дома не был), признается читателям, что в любом обществе емубыло не по себе, когда кто-нибудь пристально его разглядывал. Таким неувереннымбыл человек, построивший всю свою карьеру на наигранной уверенности.

Дон Антонио подарил ему золотые часы, доктор Дженнаро Полосреди непрерывного смеха — шестьдесят дукатов, его сын Паоло — обещание вечнойдружбы. У почтовой кареты «их слезы смешались с моими».

В почтовой карете он нашел господина лет сорока-пятидесяти,который на неаполитанском диалекте болтал с двумя красивыми молодыми дамами,отвечавшими ему на римском диалекте. Казанова молчал пять часов подряд.

В Капуе по старому итальянскому обычаю все четверо получилиодну комнату с двумя постелями. Неаполитанец объявил, что будет иметь честьспать в одной постели с господином аббатом. Казанова с серьезной миной ответил,что господин может делать все по своему желанию. Дамы засмеялись: Казановаответил лучше. Он увидел в этом хороший знак. К чему? Так быстро бежали егомысли к единственной цели. Кучер шепнул ему, что адвокат Кастелли едет с женойи невесткой.

В Террачине они получили три постели, жена адвоката, спавшаяс сестрой на средней постели, лежала на расстоянии протянутой руки от постелиКазановы. Весь день он шутил со всеми и смеялся. Но как только он отважилсяскользнуть к ним в постель, она встала и легла с мужем. Ревнивый Казанова наследующий день дулся на нее. В Сермонетте, идя к обеду, она взяла его под руку.Адвокат и невестка следовали в отдалении. Казанова и супруга объяснилисьнамеками, он поцеловал ее руку, а когда она засмеялась — ее губы, пьяный отсчастья.

В Велетри, где кишели солдаты, они получили комнату сальковом для дам и с отдельно стоящей постелью. Когда адвокат захрапел,Казанова направился в альков, но адвокат проснулся и начал его искать, заснулснова и полчаса спустя повторил ту же игру при новой попытке Казановы.

Вдруг они услышали ружейные выстрелы, шум на лестнице, крикина улицах, в дверь застучали. Адвокат затряс Казанову, испуганно говоря: «Чтотакое?» Дамы громко просили света. Казанова перевернулся на другой бок. Адвокатвыбежал из комнаты за светом. Казанова запер дверь, защелкнув замок так, чтоего нельзя было открыть без ключа. Чтобы успокоить дам, он пробрался в альков иуже было начал использовать удобный случай, так как у супруги нашел лишь слабоесопротивление, но вдруг от тройной тяжести постель развалилась. Тут постучаладвокат. Сестра побрела к двери. Казанова, уступив просьбам супруги, нащупалдверь и закричал, что нужен ключ. Когда адвокат ушел за ключом, Казанова переддверью дерзнул схватиться с обоими, и был немилосердно отвергнут одной, новесьма дружественно принят другой. Наконец заскрипел ключ, все трое пошли всвои постели, адвокат вошел со светом и с облегчением засмеялся, когда увиделдам в развалившейся постели.