Книжник не застонал – захрипел и инстинктивно попытался забиться в нос лодки, суча ногами и царапая ногтями металл.

Лодка плыла над телами мертвых, и шест Белки беспокоил их вечный сон, заставлял ворочаться на своем илистом ложе. То там, то здесь из-под воды показывались то кисть, то колено, то спина, то голова утопленника – показывались и снова скрывались в бурлящей сероводородными пузырями глубине.

– Здесь только мертвые, Книжник…

В голосе Белки практически не было эмоций – ни боли, ни страха, ни сочувствия. Она констатировала факт.

– Мертвых нечего бояться. Бояться надо живых.

Она замолчала, а лодка вышла из пролива между островками на открытое пространство и сверху на беглецов обрушилось набравшее силу осеннее солнце.

– Не смотри, – повторила она, налегая на шест. – Нам уже недалеко.

Там, где лодка покинула заросли, на поверхности появилось тело.

Труп медленно перевернулся, словно ворочался спящий, замер, показывая небу коричневое лицо мумии, и начал тонуть. Он погружался совершенно беззвучно, Книжник слышал только свое хриплое дыхание с присвистом и как падают в воду капли, стекающие с шеста Белки.

По мере того, как «дюралька» удалялась, тело скрывалось из поля зрения Тима, и наконец-то он смог отвести взгляд от омерзительного и завораживающего одновременно вида болотной мумии.

Но это было еще не все. Водоросли в нескольких метрах от лодки закачались, словно под густой зеленой пеной несколько раз вздохнул кто-то огромный, а потом на воде возник бурун – водяной горб на поверхности болота. Горб двигался стремительно, вычерчивая на черной глянцевой поверхности промоины траекторию. Вода в месте исчезновения трупа вскипела пеной, в которой трудно было что-то разглядеть, водоворотом – мощным, быстрым – и в этом водовороте на какие-то доли секунды Книжник, привставший от ужаса, разглядел пятнистый глянцевый бок, переливающийся красками от серо-стального до бордового.

Над поверхностью раздался совершенно непередаваемый клекот, переходящий в низкое, почти на грани слышимого шипение, такое омерзительное, что Тим непроизвольно закрыл уши руками и свернулся калачиком на дне лодки.

Белка продолжала монотонно толкать лодку. Она не обернулась на звук, только повела плечами, как будто ей на мгновение стало холодно.

– Ты… ты… Ты видела? – выдавил Книжник, показывая ей за спину дрожащей рукой.

– Это снейк, небольшой, – сказала она спокойно. – Их тут много. Попался бы большой, пришлось бы отбиваться гранатами. Большой может лодку сожрать.

Книжник попробовал проглотить сгустившуюся слюну и не смог. Ему было трудно представить снейка, способного сожрать «дюральку».

– Почему они никогда не нападают на Парк? Они же рядом?

– В болоте для них еды на много лет, а без воды они сдохнут за пару часов.

– И как ты жила рядом с этим?

– А как ты жил рядом с этими? – она махнула рукой туда, где над деревьями все еще клубился дым. – Быть животным здорово, да, Книжник? Рожать ублюдков от вождей – это клево, Книжник? Да мне рядом с мертвыми и снейками было лучше, чем с вами!

Черты лица ее заострились, стали еще более резкими, волосы в лучах восходящего солнца горели ярким рыжим огнем, глаза гневно сверкали.

– Выжить можно только вместе, – промямлил Книжник, заученные с детства фразы Закона. – Так решил Беспощадный…

Белка смотрела на него так, что ему захотелось провалиться сквозь дно лодки.

Внезапно лицо ее смягчилось.

– Беспощадный, – передразнила она Тима. – Я четыре года живу одна, Книжник. Посмотри на меня! Я жива! Я не раздвигаю ноги перед похотливым Свином! Я не вынашиваю щенков для того, чтобы они служили вождям! Могло быть совсем по-другому, Книжник! Могло быть совсем по-другому! Жить вместе – это не значит быть животным у сильных! Ты же читаешь книги! Ты же знаешь, что люди не всегда жили так!

– Раньше не было Беспощадного!

– У каждого времени свой Беспощадный! – отрезала она. – И у каждого времени есть те, кто согласен так жить! Поэтому я и пришла за тобой, Книжник… Если что-то и может изменить Закон, то это уход Беспощадного. И я готова сдохнуть, если сдохнет он…

Отряд охотников изрядно потрепало взрывом. Двоих челов ранило осколками, а одного так приложило взрывной волной о дерево, что он оглох и в ответ на вопросы только мотал головой, вытирая сочащуюся из ушей кровь.

Вожди не пострадали, и Шустрый с компанией особенно не пострадали, но раненых и контуженного пришлось отправить домой, что сократило группу преследования. То, что осталось от Грустного, похоронили тут же, на берегу, завалив неглубокую яму стволами упавших деревьев, чтобы хоть как-то затруднить работу падальщиков.

Вырыть настоящую могилу не смогли – на глубине полутора футов углубление заполнялось коричневой, остро пахнущей жижей: Болото высовывало свои щупальца на берега.

Вместо Шамана последнее слово покойному сказал Шустрый.

Слово получилось коротким. Шустрый не был оратором, да и говорить было нечего – Беспощадный получил Грустного на два года раньше, чем полагалось. Грустного это уже не могло огорчить, Беспощадного должно было радовать.

Потом отряд выступил в путь.

Решение принимали Вожди, скорее по наитию, чем по трезвому расчету. Соображения были лишь у Бегуна, его вариант и приняли к действию.

Берега Болота никто толком не знал, понятно было, что его надо обойти или справа, или слева. Выбрали обход справа, просто потому, что справа было ближе к Сити – развалинам небольшого города, находившегося рядом с Парком.

Для Паркового племени Болота всегда были табу.

На восток не ходили ни разведчики, ни охотники. Охотничьи угодья простирались южнее, на северо-восток, через Пустоши, челы ходили в набеги на Сити, с племенем которого Парк всегда воевал.

По возможности, во время набегов челы захватывали новых герл, пытались найти что-то полезное в домах в Даунтауне и сбежать к себе живыми.

В ответ племя Сити тоже делало набеги на Парк, захватывая герл и бэбиков. Иногда племена находили между собой общий язык и искали общего врага, но чаще соперничали.

Бегун был уверен, что Белка и Книжник Сити миновать не смогут, потому что за Сити находился Таун, а единственный мост, который уцелел и по которому можно было переправиться через реку, как раз и соединял Сити с Тауном. Таун был для Паркового племени Концом Мира на востоке – дальше продвинуться не удалось!

Здесь челы Паркового племени были с набегами несколько раз, и об этих славных победах слагались песни, которые герлы пели бэбикам на сон грядущий. Таун был полон добычи. При определенном навыке и удаче здесь можно было найти все! В городе были десятки магазинов с оружием, инвентарем, аптеки и просто огромные супермаркеты с разного рода ништяками, которые ценились чрезвычайно. Можно было не искать магазин, а просто грабить квартиры – в них челы находили множество полезных вещей. Миллионы квартир в стремительно ветшающих домах-башнях были полны сокровищ, только вот добраться до них стало со временем очень трудной задачей.