– Вперед, – повторила Белка скрипящим голосом. – Вперед, если не хочешь сдохнуть!

Книжник снова побежал, теперь в обратном направлении, переставляя ноги, словно механическая игрушка.

Боковой проход обнаружился через десять метров – раза в два у́же основной трубы, но дерьма в нем было не меньше. Для того, чтобы попасть в него, надо было стать на четвереньки, Книжник замешкался, завыл от ужаса и брезгливости, но Белка без церемоний пинком вогнала Тима в этот вонючий зев ударом колена и сама нырнула за ним.

Книжник полз и рыдал.

Больше всего хотелось умереть или потерять сознание от вони. Но приходилось ползти. Хотя воздух был омерзителен и наполнен миазмами гниения, но дышать им было можно. Но вот то живое, что шевелилось под ладонями и коленями… Выдержать это было практически невозможно, но он держался, сдерживая позывы к рвоте. Больше всего Книжник боялся упасть и погрузиться в жижу лицом.

Тим слышал, как сзади хрипит Белка – ей приходилось еще тяжелее, одной рукой она все еще держала горящий фальшфейер. Ход стал еще у́же и пошел вверх, едва ощутимо, но пошел. Они уже не ползли – протискивались, и Книжник представил себе, как они застревают в этом проходе. Наглухо. И от одной этой мысли его начало бить крупной, похожей на судороги, дрожью.

Книжник вывалился из узкой трубы в бетонный короб, и когда фальшфейер осветил внутренности их нового убежища, сообразил, где они находятся.

Справа от них должна была располагаться Банка, слева – железный павильон со сгнившей крышей, в котором некогда торговали сэндвичами, сладкой ватой и напитками.

Белка увидела место, где бетонная крышка короба выкрошилась, образовав широкую щель и, хлюпая по вонючей вязкой грязи, побежала туда. Тим, пошатываясь, побрел за ней.

К его изумлению (он все еще сохранил способность наблюдать и изумляться), он сунула фальшфейер в густую жижу под ногами и легкой тенью вылетела в проем, оставив Тима в одиночестве. Книжник испугался, что она бросит его здесь, причем, испугался по-настоящему. Страх придал ему сил, он ухватился за осклизлый край, подтягиваясь и ощутил руку Белки на своем воротнике. Секунда – и он упал на траву, дыша полной грудью. Над ним возвышалось нереально звездное небо, такое высокое и красивое… Он с наслаждением втянул воздух в легкие, силясь очистить их от…

– Бегом! Бегом!

– Не могу… – выдохнул он.

– Сдохнешь. Встал и пошел!

И он снова встал, потому что ему было стыдно сдохнуть вот здесь после того, как он все-таки вылез…

Погоня бесновалась в какой-то сотне метров от них. Книжник сквозь подлесок видел, как пляшут языки пламени за окнами Библиотеки. Его Библиотеки. Его дома. И тут же отвернулся. Надо было смотреть под ноги. Белка специально не уходила в отрыв, хотя могла давно исчезнуть бесследно. Книжник подумал, что она спасает не его, а книги, лежащие в рюкзаке. И его умение складывать из букв слова. Не более. Сам он никакой ценности не представлял – тощая, неумелая, проблемная обуза. Бездомный изгой.

Они свернули, нащупывая новую тропу. Крики преследователей звучали тише – племя явно сбилось со следа, но Тим знал, что это не надолго.

Следопыты свое дело знали туго, а их с Белкой можно было найти даже если бы они летали, только по запаху, было бы желание. Желание, судя по всему, было. А уж после смерти Ноги…

Снова поворот.

И тут Книжник понял, куда ведет его попутчица, и едва удержался от того, чтобы не броситься в противоположную сторону.

Белка направлялась к Болотам.

Облом смотрел на Ногу. Нога все еще дымился.

Он не успел обгореть до костей, вытащили тело раньше, чем Библиотека занялась всерьез, но зажариться успел. Одежда обуглилась, кожа пошла клочьями, сильно пострадали нижние конечности, над которыми огонь поработал больше всего – ботинки и плоть стали одним целым. Нога источал сильнейший запах жареного мяса, как будто его специально запекали на костре.

– Червяк сбежал? – спросил Облом сквозь зубы.

– Сбежал, – ответил Свин.

– Когда мы поймаем его, я зажарю его живьем.

– А ее ты отдашь мне… – ухмыльнулся Свин. – Я ее тоже зажарю!

Он засмеялся, похрюкивая. Именно за этот смех и за круглое лицо, на котором красовался нос с вывернутыми ноздрями, Свин и получил свое прозвище.

Из темноты вынырнул Бегун. Он был зол и сосредоточен, как охотник, преследующий добычу. Он и был охотником, преследующим добычу, только дичь на этот раз была человеком. Сухой, маленький, очень быстрый и очень жестокий – блестящие черные глаза, неожиданно большие для острого смуглого личика с застывшей на нем улыбочкой. Бегун всегда улыбался, но от одного взгляда на эту улыбку даже у Облома шел мороз по спине.

– Ушли, – сказал он негромко. – В сторону Болота ушли. Я всегда говорил, что у нее там нора.

– Как ты думаешь, они забрали то, за чем приходили? – Облом взмахнул рукой, подзывая челов-охотников.

Бегун кивнул.

– Значит, Книжник не врал.

– Точно, – оскалился Бегун. – Не надо было его выгонять, Облом.

Он замолчал, выжидая, пока челы оттащат в сторону тело Ноги, а потом продолжил:

– Надо было не ловить на живца сразу двух рыбок, а приласкать этого кретина, дать ему пару герл и пару бутылок старого дринка, он бы сам раскололся от лба до яиц! Сам бы отвел нас к месту, где есть лекарство от Беспощадного. Но ты решил поймать на него Белку… Какого хера, Облом? Зачем эта дохлая тварь тебе понадобилась? Тебе мало герл? Сходи в набег, чтоб ты сдох первым, найди себе неприятности на жопу! Но зачем ты трогал эту чокнутую? Мы же договорились держать ее подальше!

Облом насупился.

Он был вдвое крупнее Бегуна, он вообще был самым крупным в племени, если не считать Ногу, но Ногу можно было уже не считать. Даже Свин уступал покойнику в размерах, хотя был толще.

– Ты на меня не ори, Бегун, – процедил Облом. – Эта сука вчера утром разве только нас не обоссала. Она думает, что хозяйка. А она – ничто! Грязь! Говно!

– Кончай орать, – оборвал Облома Бегун. – Это грязь завалила Ногу! Слышь, как воняет наш с тобой друган? Пусть его примет Беспощадный! Она завалила Вождя, Облом, убила одного из нас. То, что она расправилась с двумя охотниками – не проблема, челы – они и есть челы, невелика потеря. Но убить Вождя и смыться… Ты думаешь, это добавит нам авторитета?

– Ты меня не учи, что мне и как делать, – в голосе Облома звучала неприкрытая угроза. – Я в своем праве, Бегун. Мы равные, ты мне не указ!

– Мы равные, – подтвердил Свин, вмешиваясь в разговор. – Такой Закон.

– Мы равные, – согласился Бегун. – Поэтому надо думать и советоваться, прежде чем делать. Книжник сбежал, Белка убила Ногу и двоих челов и ушла безнаказанной. На глазах у всего племени нас смешали с дерьмом, высушили и растерли в пыль. Что теперь делать будем, а, равные? Что скажут челы, которые видели, как нас унизили? А герлы будут покорны, как овцы, или возьмут пример с Белки? Вы думаете, что Вождь – это пожизненно, до встречи с Беспощадным? Нет, бро! Вождь – это до первой ошибки! До первого раза, как оступишься и дашь понять, что тебя можно трахнуть!