Расмус был в отчаянии. Подумать только, глупый котёнок не понимает, какой ужас творится у него в доме. Знай себе мурлычет, когда его хозяйка рыдает от страха. Он взял котёнка и отшвырнул его чуть посильнее. Котёнок отлетел в сторону и уселся, неодобрительно уставясь на Расмуса. Потом он повернулся, гордо поднял хвост и ушёл. Мол, не собираюсь никому навязываться!

Но тут фру Хедберг зарыдала ещё громче.

– Нет, нет! Только не ожерелье! – умоляла она. – Возьмите всё, только не ожерелье! Оно предназначено моей дочери, которая живёт в Америке!

Человек, стоявший у секретера, спокойно разглядывал ожерелье, перебирая золотые звенья цепочки, словно не слышал слов фру Хедберг. Потом он сунул ожерелье в карман и снова стал рыться в ящиках. Второй молча стоял у двери. Тут Расмус увидел, что он держит в руке револьвер, нацеленный на фру Хедберг и Анну-Стину. Вот ужас-то! От страха Расмус крепче сжал руками столбики перил.

И тут случилось неожиданное. Один из столбиков перил отломался ещё до того, как Расмус родился. Столбик продолжал спокойно стоять на своём месте до тех пор, пока Расмус не схватился за него в этот несчастный момент: деревяшка с громким стуком рухнула под ноги человеку, стоящему у секретера.

Он быстро обернулся, и в руке у него тоже был револьвер.

– Кто там, наверху? – рявкнул он, будто хлыстом ударил.

«Я сейчас умру, – подумал Расмус. – Оскар, помоги мне!»

– Там никого нет, – сказала Анна-Стина.

– Так что, у вас деревяшки сами по себе сверху валятся? Такого не бывает.

Держа револьвер наготове, он начал медленно и осторожно подниматься по лестнице.

Сам не свой от страха, Расмус попятился назад, а заслышав шаги на лестнице, с быстротой молнии юркнул за цветной диван. В прятки он играл много раз, но такой страшной эта игра была для него впервые. За диваном прятаться было ненадёжно, но другого места не было. И времени искать не оставалось. Приходилось только лежать тихо и прислушиваться к приближающимся шагам.

Шаги приближались медленно, и стук их казался Расмусу самым страшным и отвратительным звуком на свете. На короткое мгновение наступила тишина, грабитель остановился, пытаясь сообразить, откуда ждать нападения, если здесь где-то прячется враг.

Увы, враг не собирался нападать! Он лежал за диваном и мечтал оказаться подальше отсюда, желал, чтобы сюда явился Оскар и спас его.

Но сейчас даже Оскар не смог бы помочь ему.

Вот они послышались снова, эти ужасные шаги. Вот они стучат всё ближе и ближе… вот сейчас… вот… Грабитель был теперь так близко, что Расмус видел его ненавистные ботинки с чёрным лакированным кантом… Помогите!

И помощь пришла, откуда Расмус её не ждал.

Маленький чёрный котёнок играл тонкой занавеской, которую так забавно колыхал ветерок. Цепляться за занавеску не разрешалось, но ведь это так приятно, и котёнок был доволен. Но вдруг он увидел совсем рядом мальчишеские ноги. Пальцы этих ног от страха шевелились, сжимались и разжимались. А это было ещё интереснее, чем занавески. Он с восторгом прыгнул и приземлился на ноги своей жертвы, выпустил острые коготки и принялся играть с большим пальцем мальчика, кусать и царапать его. Неужели мальчик не понимает, как это забавно?

Нет, он вовсе этого не понял. Мальчишка схватил бедное крошечное тельце котёнка, крепко сжав его, и с силой отшвырнул. Котёнок шлёпнулся на ногу другого человека, но тот почему-то тоже не захотел играть, а самым оскорбительным образом крикнул: «Чёртов котёнок!» – и помчался вниз по лестнице. Котёнок не успел даже обнюхать его хорошенько.

Расмус продолжал лежать за диваном, сердце у него бешено колотилось. Из всех животных на свете кошки – самые лучшие, решил он, а из всех кошек номер один вот этот маленький чёрный котёнок! Ведь это котёнок спас его.

Глупый грабитель подумал, что «чёртов котёнок» кидает вниз деревяшки. Ах, как здорово, что он этому поверил.

Расмус не смел покинуть своё убежище, но изо всех сил навострил уши, чтобы разобрать, о чём там говорят внизу. Фру Хедберг больше не плакала, она не издала больше ни звука. Но вот послышался испуганный голос Анны-Стины:

– Силы небесные! Никак старуха в обмороке! Слушайте, вы, ей худо. Что мне делать, Хильдинг?

– Это уж твоя забота.

Это ответил тот, с блестящими ботинками. Никогда в жизни Расмус не слышал такого холодного, безжалостного голоса.

Хороша Анна-Стина! Прав был Оскар, сказав, что она дрянь-девка! Она, стало быть, заодно с грабителями.

– Слышишь, Хильдинг, я позвоню доктору! – воскликнула испуганная Анна-Стина.

– Вот этого ты не сделаешь, – ответил безжалостный голос. – Между прочим, я перерезал телефонный провод.

– Так ведь она может умереть!

– Успокойся! До вечера ты не позовёшь ни доктора, ни ленсмана.

– А как тогда я объясню…

– Скажешь, что старухе было так плохо, что ты не посмела оставить её одну.

– Я боюсь… Не хочу ввязываться в это дело…

«Ах ты, скотина! – подумал Расмус. – Самое время сейчас говорить это! Какие злые люди есть на свете!»

У Расмуса было маленькое доброе сердце, и сейчас оно болело за фру Хедберг.

О, будь он сильным, самым сильным на свете, он схватил бы этих ворюг за шкирку, а не лежал бы здесь как какая-нибудь вошь!

Видно, ворюги заторопились. Они что-то пробормотали, потом попрощались. Расмус услышал, как хлопнула входная дверь. Анна-Стина осталась одна, и он услышал её противный голос:

– Милая госпожа, очнитесь! Очнитесь, милая госпожа!

Спустя несколько минут бледный и взволнованный Расмус спустился тем же путём вниз к Оскару.

– Наконец-то! – вздохнул Оскар. – Наконец-то…

Расмус прервал его:

– Ты видел их? Видел грабителей?

Оскар покачал головой.

– После того как ты исчез, я не видал ни одной хари. Ну и попотел же я!

– Так ты и их не видел! – разочарованно сказал Расмус.

Надо было Оскару спрятаться за углом и выглядывать оттуда. Тогда он, быть может, увидал бы этих грабителей без маски.

– Надо тебе было караулить их, – упрекнул Оскара Расмус. – А что ты делал здесь всё это время?

– Говорю же тебе, потел! – воскликнул Оскар.