Солидол рассказал нам множество историй и легенд. Байки про духов, Мангупского Мальчика, крысопаса не казались нам чем-то смешным и фантастическим. На Мангупе все казалось реальностью, и все эти истории подтверждались толпой экстрасенсов, биоэнергетов и уфологов, прочесывавших Мангуп целыми днями.

Слезли вниз мы недели через три. Я тогда сразу пошел на трассу и уехал в Москву, чтобы не портить себе этот странный чудесный настрой помоечным побережьем. С твердой уверенностью, что обязательно вернусь на Мангуп и раскрою все его тайны. По крайней мере, постараюсь.

На дизеле успешно докатили до Минска. Контролеры были, но ни у меня, ни у Солидола, который курил в тамбуре, билеты почему-то не проверили. Так как в чудеса я не верю, остается предположить, что они нас всех уже в лицо знают и просто связываться не хотят. Я их прекрасно понимаю: такая нервотрепка — побеседовать с хиппи. Неделю из запоя потом не выйдешь.

На трассе решили не разделяться и быстро, на трех машинах, докатили до Витебска. Солидол предложил зависнуть здесь на ночь, сказал, что нас с радостью приютит его давняя подруга Агнесса Павловна.

Витебск не впечатлил абсолютно. Обычный провинциальный городишко, единственной (но какой!) достопримечательностью которого является дом, в котором родился, жил и работал Марк Шагал. Дом в ужасном состоянии, культурное наследие белорусские власти беречь, очевидно, и не пытаются. Внутрь нам попасть не удалось, среда на дворе, а все наглухо закрыто. Перед входом ошивался какой-то подозрительный субъект, который, внимательно осмотрев нас, доверительно сообщил:

— А вы знаете, кто я?

— Человек, — предусмотрительно вежливо предположил я.

— Я внук Шагала!

Солидол недоверчиво хмыкнул.

Внук Шагала и предложил за недорого купить картину деда. Вид у него был, как у конченого алкаша, так что не исключено, что он действительно продавал оригинал, дабы собрать на опохмел. Вряд ли, конечно, но я бы сильно не удивился. Говно страна.

Ни секунды не сомневался в способности Солидола преувеличивать свою значимость и был абсолютно уверен, что с ночлегом у нас выйдет лажа. Оказался, как всегда, прав. Агнесса Павловна — приятная тетка лет под тридцать, с тусовкой, судя по всему, завязала давно. Она была крайне мила и приветлива, сварила кофе, но вписать нас категорически отказалась, сославшись на строгого брата. Брат появился вскоре сам, введя нас с Солидолом в ступор — он оказался милиционером. После его угрожающего «доброе утро» мы испарились из квартиры секунд через пять, сославшись на неотложные дела.

Через весь город пешком шли на вокзал, шарахаясь от многочисленных гопников. Часам к пяти утра дошли и тут же завалились на скамейки спать. В полдевятого сели на дизель, но через несколько станций злая контра высадила нас на волю. Дошли до трассы, разделились и пошли поодиночке. За Смоленском еще раз пересеклись, покурили, разъехались. Незаметно добрался до Гагарина, потом на «Волге», с ветерком, до «Щелковской». В калининской электричке, уже по дороге в Зеленоград, обнаружил двух волосатых, в Питер ехали. Один из Мурманска — Поручик Ржевский, кажется, — и герла Юля. Мы с ней в прошлом году на Мангупе познакомились, она с археологами стояла. Еще фенечку мне подарила. Вспомнила.

Спал сегодня до половины второго. И дольше бы спал, но зазвонил телефон, и я, проклиная звонящего, сказал «алё». Звонил Солидол. Оказалось, что в Москву он приехал только сегодня утром! А еще спорил, кто быстрее дойдет! Я, мол, старый, опытный автостопщик, куда тебе меня перегнать. Вот и вышло, что за одну эту поездку я как минимум два раза приезжал на место быстрее его. Маленький повод для дружеской подколки.

А у Котенка Гав горе — потеряла свидетельство о рождении. Получение паспорта, таким образом, откладывается для нее еще на месяц. И поехать никуда не сможет, это же до первого мента — сразу в детприемник заберут.

Звонил Никон Казанский. Забили стрелу на воскресенье, пойдем на Тишинку, шмотки посмотрим. В Москве сейчас две главные барахолки, на Тишинке и Лубянке. На Лубянке продают абсолютно всё — от солутана до квашеной капусты. Но там как-то суетно, цены повыше и смущает близость зданий КГБ. А Тишинка — рынок наш, народный, там и секонд-хенда навалом, и публика поскромнее и поприятнее. По Тишке я даже соскучился — шикарная барахолка! Были бы деньги, набрал бы там кучу всего. Незабываемая весна, когда я приезжал на выходных с полной сумкой украденных с завода резиновых перчаток и впаривал их трудящимся. Ходил и орал как оглашенный: «Китайские резиновые перчатки! Самые лучшие в мире китайские резиновые перчатки! Ваши руки будут надежно защищены всего за десять рублей! Покупайте!»

Справа тетка толкала такие же по пять, слева по три, а брали у меня. В день по две сотни, бывало, наваривал. Правда, с какой-либо корыстной пользой для себя выручку тратить не удавалось, всё на портвейн, солутан да траву уходило. Тусовка-то большая, а я не жадный.

А Никон, как оказалось, тогда в Вильнюс доехал, ждал меня на вокзале черт-те сколько, плюнул и укатил в Минск, а там и в Москву. Неловко вышло, но он не в обиде — в путешествии всякое случается.

Дозвонился до Барика. Он, как выяснилось, до Латвии каким-то чудом все же добрался, с таможней договорился и в Риге был в десять вечера. Но там он перепутал соборы и, вместо того чтобы искать нас у Домского собора, ждал у костела Святого Павла. Расчудесный умница. Был уверен, что потерялся не он, а мы с Никоном. Ну, слава богу, все прибалтийские попутчики живы-здоровы.

Спозаранку поехал к бабушке в Ногинск. В электричке пролистал записную книжку, не забыл ли чего. Сегодня сразу два дня рождения: у Смертника и у Ники.

Ян Смертник Мавлевич. Совершенно безбашенный человек. Знакомы мы давно, плотно, но в последнее время его что-то не видно. По слухам, всё такой же раздолбай, беспредельщик и торчок. Заочно поздравляю.

Ника... Влюбленный ребенок с огромными глазами. Где она сейчас? Хиппует по-прежнему или наигралась?

Неприятная ситуация, произошедшая у меня с Никой весной, до сих пор не дает мне покоя...

...Панки пообещали показать подземную Москву и не обманули, что удивительно. Озираясь, мы залезли под решетку фонтана, что сразу за памятником Марксу, открыли какой-то люк и попали в другой мир. Легко преодолев ржавеющие лестницы, мы очутились в метро. Увидев в тоннеле мчащийся в двух шагах от меня поезд, я еле устоял на ногах, так сильна была волна воздуха. Больше всего на свете боясь встретиться с легендарными полутораметровыми крысами, о которых сейчас пишут все газеты, мы куда-то лезли, снова шли, пока, наконец, всезнающие панки не продемонстрировали мне странную узкую колею. Она действительно была уже, чем обычная, да и сам тоннель по размерам сильно уступал стандартному, только что увиденному. Убедив меня, что по этому мини-метро правительство передвигается под Москвой, панки засобирались наверх. Я очень хотел дождаться маленького вагончика с Ельциным, но оставаться одному мне точно не следовало.