– Черт! – воскликнула Эми, на которую речь Мэлори явно произвела впечатление. – Вот уж точно человек, который сам себя сделал. Бьюсь об заклад, он наслаждается переменами в себе. Стал лучшим доктором в городе и все такое. Не говоря уже о том, что может кому угодно надрать задницу.

– Он надирает задницы каждый день, спасая чьи-то жизни, – вздохнула Мэлори. – Он вырастил сестру и растит сына.

– Кстати, а что случилось с мамой Тоби? – спросила Грейс.

Мэлори подняла ладони вверх.

– Она не здешняя. И не прижилась здесь. Это все, что о ней знают. Джош не говорит об этом.

Она доела пирожное и слизнула шоколадные крошки с большого пальца, прежде чем сосредоточиться на Грейс.

– Я знаю, ты хотела пролететь через Лаки-Харбор как ракета, а осталась на более долгий срок, чем ожидала. И мы так рады этому, так рады, – выпалила она со свирепой нежностью, потянувшись к руке Грейс. – Потому что нас трое и мы даем друг другу что-то.

– Взаимные неприятности? – спросила Грейс.

– Надежду, – пояснила Мэлори. – Тебе было нужно мужество, чтобы добавить к жизни такое необходимое веселье. Поцелуй с Джошем кажется мне хорошим началом. Это все, что я хочу сказать. Так что не считай это глупостью и не старайся забыть. Наслаждайся.

Грейс шумно выдохнула.

– Ну да, конечно, старайся прикрыть проблему логикой.

Мэлори улыбнулась.

– Мы договорились изменить наши жизни. И это мы и делаем. Все мы. Никто не остался за бортом.

Грейс была невероятно тронута этим «мы». У нее никогда не было братьев и сестер. Родители дали ей все, что имели, но по натуре не были сердечными и нежными. У нее были подруги, одноклассницы или коллеги. Отношения с людьми всегда становились порождением обстоятельств.

Но с Эми и Мэлори все было по-другому. Они ближе, чем сестры, о которых Грейс мечтала в детстве.

Мэлори ткнула в нее пальцем.

– Я это серьезно.

Грейс проигнорировала колючий ком в горле.

– Трудно воспринимать тебя всерьез с этими шоколадными усами.

Мэлори провела тыльной стороной ладони по верхней губе.

– Не то чтобы моя жизнь пошла под откос… открытие центра охраны здоровья, потом любовь… Конечно, я не сижу где-нибудь в Европе в уличном кафе, поправляя отчаянно соблазнительную мини-юбку и думая о том, не слишком ли рано позвонить «U2» или отправиться на шопинг, – ухмыльнулась она. – Это была моя тайная мечта в старших классах. Но я не променяю свою нынешнюю жизнь на самое блестящее будущее. И ты тоже изменила свою жизнь, Эми. Скажи ей.

– Она знает.

– Скажи ей, – настаивала Мэлори.

– Я изменила свою жизнь, – послушно повторила Эми.

Мэлори закатила глаза и толкнула ее локтем в бок.

– Ладно, – кивнула Эми. – Я изменила свою жизнь, открылась новым впечатлениям вроде… ночевок в лесу.

– Не представляю, – вздохнула Мэлори.

– И любовь, – добавила Эми, в свою очередь подтолкнув Мэлори. – Видишь, я могу сказать это. Нашла того, кто любит меня. МЕНЯ! – повторила она, очевидно, по-прежнему ошеломленная этим фактом.

Грейс прекрасно ее понимала. У нее тоже были парни. Некоторые – на одну ночь. Некоторые задерживались гораздо дольше. Однажды она даже влюбилась, а он разбил ей сердце. Тогда она многое усвоила – например, необходимость всегда исключать сердце из любовного уравнения.

– По правде говоря, – призналась Эми, – я приехала в Лаки-Харбор, чтобы найти себя. И в глубине души боялась, что найденного будет недостаточно. Но по правде говоря, мое истинное я – просто классное.

– Это точно, – подтвердила Мэлори, улыбаясь ей.

– Вы – парочка простофиль, – постановила Грейс.

– Послушай, забудь о нас. Не в нас дело, – помотала головой Мэлори. – Дело в том, что ты не получаешь того, к чему стремилась. Никакой радости.

– Не знаю, – медленно протянула Эми, изучая Грейс. – Позировать голой, выгуливать пса мистера Секси… по мне, так это весело.

– Я не позировала голой, – оскорбилась Грейс. – Черта с два.

– А может, стоило бы, – хихикнула Мэлори. – И может, стоило бы позабавиться с душкой-доктором! Он почти совершенство.

Грейс понимала ее логику. Пусть и извращенную, в которой, по ее мнению, был фатальный провал. Она росла, пытаясь стать почти совершенством и теперь напрочь отказывалась встречаться с таковым.

Дверь закусочной открылась. Вошел человек в костюме парамедика с надписью белыми буквами на груди: «Воздушная скорая помощь».

Тай Гаррисон.

При виде мужчины, за которого собиралась замуж, Мэлори широко улыбнулась и, наскоро отряхнув руки, бросилась к нему. В своем больничном костюме и кроссовках она казалась совсем крохотной по сравнению с мускулистым гигантом. Маленькой и очень красивой.

Тай, очевидно, тоже так подумал. Когда она прижалась к нему, нагнулся и горячо поцеловал, обхватив ручищами. Мэлори словно лоза обвилась вокруг него.

– Вот это да, – невольно прошептала Эми.

– Снимите комнату, – посоветовала Эми.

Мэлори за спиной Тая показала Эми кукиш и продолжала целовать жениха.

Даже со стороны было видно, как сильно Тай любит Мэлори. Любовь сияла в каждом прикосновении, в каждом взгляде…

Грейс вздохнула и вытащила звонивший телефон.

– Черт, – прошипела она, увидев, кто звонит.

– Коллекторское агентство? – спросила Эми.

– Хуже. Моя мать.

– Космический специалист?

– Она самая.

Грейс затаила дыхание и оглядела свою одежду, прежде чем взять себя в руки и вспомнить, что мать ее не видит.

– Мама! Привет, что случилось?

– А что, мать уже не может просто позвонить дочери?

Грейс улыбнулась повелительному тону и представила мать в лаборатории. Одета в костюм от Диора и белый докторский халат, чтобы сохранить элегантность и утонченность, которые так и не смогла скрыть за степенями и дипломами.

А вот у Грейс элегантность и утонченность не сочились из всех пор, потому что она просто не была рождена для этого. Она делала все возможное, чтобы впитать, что могла, и изобразить все, что не могла впитать.

– Сейчас не первый уик-энд месяца, – заметила она.

– Верно, но я только сейчас закончила трехнедельный семинар по организации системы исследования глубокого космоса для НАСА и поняла, что пропустила наш ежемесячный разговор. Как у тебя дела, дорогая?

Вопрос не из разряда «расскажи мне о погоде». Это требование полного детального отчета, и стыд охватил Грейс. И какой у нее выбор? Можно сказать матери правду, что она вовсе не работает по своей блестящей специальности, или продолжать уклоняться от истины, чтобы та не расстраивалась.