— Это мираж?

Она услышала над ухом смешок Дэна.

— Нет.

— Тогда сон?

— Ничего подобного. Я останавливался здесь на обратном пути, когда последний раз был в городе, и как следует окунулся, поэтому точно знаю, что все это существует на самом деле.

Какие-то голубые цветы проплыли по подернутой рябью воде.

— Окунись и поплавай подольше. Наша стоянка в пределах слышимости. Если что-нибудь произойдет, тебе стоит только крикнуть.

Он повернулся и зашагал обратно.

— У меня нет купальника! — закричала она ему вслед.

Он обернулся через плечо, вскинул бровь, и его глаза блеснули.

— Тебе не нужен купальник.

Щеки у нее загорелись, и она засмеялась.

— Ну да, конечно.

— Так я тебя оставляю.

Он задержался лишь на секунду, а потом скрылся.

Когда его шаги пропали вдалеке и осталась только музыка гор, стрекот сверчков, плеск воды и шелест ветра в ветвях деревьев, она стянула с себя одежду.

Раздевшись полностью и распустив волосы, она сделала глубокий вдох и вступила в дымящуюся воду.

Горячие волны, казалось, проникли ей в кровь.

О пречистое небо, шептала она, присев на гладкий камень посреди водоема. Довольно улыбнувшись, она откинула назад голову. Вода омывала ей груди, волосы рассыпались по отмели, а раздумья и страхи уплыли далеко-далеко.

Минуты утекали под шелест волн, и разум Ангела сделался чем-то вроде чистого холста. Но, как всякий холст, он требовал изображения.

Нежданные образы вспышками сменяли друг друга под прикрытыми веками. Сначала она только слышала мелодию — классическую, чрезвычайно знакомую. Она видела себя в длинном, воздушном бальном платье из серебряной материи, танцующей с неким немолодым человеком.

Но вот картинка резко переменилась, теперь океанские волны плескались у ее ног. Она сидела на теплом песчаном пляже, а солнце цветом напоминало спелую грушу. Телу ее было хорошо, а в сердце пусто, как в пещере.

Вдруг ее охватила паника, она оглянулась — на берегу никого, и нет любви в ее сердце.

За спиной послышался какой-то шум, возня. Она повернулась и увидела толпу фотокорреспондентов и зевак, которые спускались к ней наподобие муравьев или неестественно больших хлебных крошек.

Что-то мокрое и скользкое коснулось ее груди, и все видения растворились.

Ангел беззвучно ахнула и раскрыла глаза.

Жирная лягушка прыгнула ей на грудь. И квакнула.

Она вскрикнула, вскочила, стряхнула с себя липкую тварь в воду, туда, где ей полагалось оставаться.

— Ангел!

Дэн с пистолетом наготове выскочил из леса. Лицо у него было перекошено, напряжено. Он остановился на самом краю бухты, всего в нескольких футах, готовый принять бой.

— Черт, что случилось? Ты в порядке?

— Лягушка, — выговорила она, задыхаясь.

— Что?

— Мне на грудь… прыгнула… лягушка. Его взгляд скользнул вниз.

— Ангел!

— Что такое?

Он спокоен и холоден, как лунный диск на сумеречном небе.

— Я, конечно, ничего не имею против, но ты помнишь, что из одежды на тебе только с десяток капель воды?

Огонь, который зажегся в его темных зрачках, прожег ее до костей, и смысл его слов пронзил ее насквозь.

Она бросила взгляд на свое обнаженное тело, закричала в ужасе и бултыхнулась в воду.

Неужто он умер и вознесся на небеса?

Или это ад?

Дэн сунул пистолет за пояс. Когда он повернулся, то увидел, что Ангел отплыла от него на несколько футов и встала, прислонившись спиной к каменному выступу. Большие глаза сияли, а груди поднимались и опускались при каждом затрудненном вдохе и выдохе.

Неважно, что вода надежно скрывала ее, что быстро сгущалась ночная тьма, что, когда он в первый раз подбежал к ней, вода доходила ей лишь до середины бедра. Не в том дело. Ее образ — кремовая кожа, длинные ноги, маленькие, идеальной формы груди, тонкая талия, округлые бедра, внушающие мужчине неодолимое желание сжать их в ладонях, — татуировкой отпечатался в его слабеющем мозгу.

— Дэн, ты хотел что-то сказать?

— Изобретаю, что именно сказать, — проговорил он низким, севшим голосом.

Она издала легкий стон.

— По-моему, я смущена.

— Что значит — «по-моему»?

— Скажем, у меня ясное чувство, что я никогда раньше не оказывалась без одежды рядом с мужчиной.

У Дэна почти до боли что-то сжалось в груди. Разве такое возможно? Ей, наверное, лет двадцать пять. О, но если это возможно… Если до сих пор ни один мужчина не видел ее наготы, с какой стати ему становиться первым?

Чистая, сладкая пытка.

— Ангел, у тебя нет абсолютно никаких причин смущаться, — пробормотал он сквозь сжатые зубы.

Ее лицо осветилось надеждой.

— Это потому, что сейчас слишком темно и ты меня не видишь?

Он покачал головой, и перед ним опять встал ее пылающий образ.

— Нет. Я тебя видел.

— Замечательно.

— При восходящей луне ты так прекрасна, что захватывает дух. Вот что я хотел сказать.

В ее присутствии он превращался в мужчину из плоти и крови. Что до чертиков его пугало.

Сражение за контроль над собой он проиграл, дав ей понять, как сильно он ее хочет. Не лучше похотливого подростка.

Сказанного не вернуть, и ее образа уже не прогнать.

Она неловко шевельнулась, и кремовые холмики грудей вонзились в мозг Дэна.

— При восходящей луне? Это правда? — переспросила она.

Ему захотелось рассмеяться.

— Похоже, ты заинтересовалась.

Ей удалась дерзкая улыбка, которая ударила его в грудь, и он полетел вниз, глубоко-глубоко. И было больно.

— Вовсе нет. Пожалуй, я немного польщена.

— Немного?

— Ну ладно. Я очень польщена.

Эта игра сводит его с ума. Она сводит его с ума. Властью, которую она обретает над ним всякий раз, как он смотрит на нее, она угрожает разрушить все укрепления, которые он так старательно возводил целых четыре года.

— Возможно, тебе не стоило бы так реагировать.

— При такой луне мужчина может быть опасен. Особенно если его мучает вид прекрасной и совершенно обнаженной женщины.

Она подплыла к нему и вскинула голову, глядя на него. Взгляд у нее был напряженным, но искренним.