— Извини.

Он откинулся назад. Его глаза сделались почти черными.

— За что?

Не ответив, он вылез из спального мешка.

— Куда ты?

— Мне нужно выбраться отсюда, — проговорил он низким, твердым как гранит голосом. — Из этого мешка туда, на траву.

— Почему?

Он выпрямился над ней, и его жгучий взгляд в последний раз ударил ее.

— Ты знаешь, почему.

Ее губы, груди, живот горели от неудовлетворенного желания, когда она наблюдала за тем, как он набросил на себя другую рубаху и прилег на траву возле покачивающейся на ветру осины.

В глубине души она знала причину, знала, что завтрашний день станет последним, который они проведут вместе, знала: он не верит, что они подходят друг другу.

У нее нет памяти, а у него, похоже, памяти слишком много.

Вздохнув, она снова укуталась в мешок. Тепло их тел уже улетучилось, и мешок был теперь таким же холодным, как и сердце Ангела.

На следующее утро, около половины десятого, Дэн и Ангел вошли в закопченный городок Эвергрин, штат Колорадо, и направились прямиком в амбулаторию.

После событий прошлой ночи они едва обменялись парой слов. Однако, усевшись на стул в приемной, Дэн счел себя вправе распорядиться:

— Не говори доктору, что ты здесь одна, что не знаешь меня. Просто скажи, что упала в лесу, ушиблась, у тебя болит голова, тебя тошнит и ты ничего не помнишь.

Она в растерянности посмотрела на него.

— Но почему?

Дэн тряхнул головой. Неужели ей невдомек, что нельзя задавать подобные вопросы представителю закона? Такие вещи нужно чувствовать нутром. Этот инстинкт позволяет выжить. К тому же он еще находился под впечатлением ее ночного кошмара — равно как и данного им обещания защитить ее.

— Потому что я не хочу, чтобы он немедленно обратился в полицию. Доверься мне, Ангел.

Она кивнула и улыбнулась.

— Хорошо.

Что-то сжалось у него в груди от этой улыбки, и его мысли обратились к поцелую прошлой ночи, когда под звездным холстом он испробовал то, чего жаждал на протяжении двух дней, что так хотел понять: Ангел хочет его.

Он все еще чувствовал прикосновение ее губ — шелковых и таких мягких, что ему хотелось остаться на той поляне на долгие дни. Так бы он и поступил, если бы не больно клюнувшее его чувство долга. И вот он вместо того, чтобы довести дело до конца, отошел в сторону.

— Миссис Мейсон? — Голос медицинской сестры вывел Дэна из раздумий. Он поднял голову и увидел, что сестра уже распахнула перед Ангелом дверь смотровой. — Сюда, пожалуйста.

Ангел повернулась к Дэну и шепотом спросила:

— Почему она меня так назвала?

— Это моя фамилия, — так же шепотом ответил он.

Она поперхнулась и зашептала:

— О, мне это нравится! Ты называешь ей свою фамилию, не потрудившись сообщить ее мне.

— Давай обсудим это потом.

— Нет.

— Послушай, я виноват. Прошу прощения за то, что не назвал тебе свою фамилию. Хорошо?

— Отлично. Но почему ты назвал ее сестре? Это же…

В нескольких шагах от них сестра нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, и Дэн торопливо зашептал:

— Я записал фамилию, когда регистрировал тебя. Ангел, так было проще всего, тебе надо…

— Но она считает меня твоей…

— Пусть и все так считают. Тем более если тебя кто-то преследует.

Ему еще предстоит кое в чем покопаться, чтобы выяснить, отразилась ли крупица истины в ее сне. Понятно, он хочет, чтобы нашлись ее родные, хочет стряхнуть ответственность за нее с себя, но, нравится ему или нет, он поклялся до тех пор ее защищать.

— Иди же, — произнес он, кивком указывая на ожидавшую сестру.

Она поднялась с недовольной гримасой.

— Ты будешь здесь?

— Да.

Она улыбнулась.

— Тогда ладно.

Сестра откашлялась.

— Миссис Мейсон, если вы боитесь, ваш муж может пройти с вами.

Дэн искоса взглянул на Ангела. После короткого эпизода в спальном мешке он предпочитает видеть ее исключительно в простой ночной сорочке и без нижнего белья. Но если она хочет, чтобы он был рядом…

Он не успел сказать и слова, как Ангел мотнула головой.

— Нет-нет, у него дела, много дел. Сходить за покупками…

По пути к двери Дэн не мог не улыбнуться этому неуклюжему пояснению. Очевидно, тот поцелуй произвел на нее не меньшее впечатление, чем на него, и действие этого поцелуя еще сохраняло силу.

Летнее утро уже уступало место жаркому дню. Город ожил, соседи о чем-то толковали с владельцами лавок, дети клянчили у родителей понравившиеся им вещи. Дэн несколько раз бывал в Эвергрине с тех пор, как его шеф вышвырнул его в горы, и всякий раз убеждался, что местные жители вечно рысщут в поисках горячих закусок в ресторанчике мотеля.

На пути к магазину Дэн прислушивался к уличным толкам и озирался по сторонам, рассчитывая увидеть объявления о пропавшей девушке. Ничего. А это означает, что, если он не получит хоть какой-то информации, ему придется наводить справки.

Универмагом «Гринджинс» заправляла полная, очень разговорчивая женщина лет семидесяти, истинная уроженка Запада. Она одарила Дэна широкой улыбкой, едва он вошел в магазин, и сообщила, что если ему что-нибудь нужно, то Рейчел к его услугам.

Непонятно по какой причине Дэн, как зеленый новичок, почувствовал желание взять быка за рога и спросить у этой женщины, не слышала ли она чего-нибудь о пропавшей туристке или о ком-нибудь, кто разыскивает таковую. Но он сдержался, усмехнулся про себя и принялся наполнять припасами пластиковую корзину.

Он наклонился за парой баночек консервированных спагетти, которые понравились Ангелу, но остановился, вспомнив, что Ангел сегодня не вернется с ним.

Над дверью звякнул колокольчик.

— Добрый день, мадам. Вы — хозяйка магазина?

— Ну конечно.

Дэн обратился в слух, сердцебиение замедлилось. Выговор этого человека чрезвычайно напоминал легкий акцент Ангела.

Он осторожно выпрямился, делая вид, что внимательно читает текст на банке спагетти. Теперь его оружием стало боковое зрение.

Двое мужчин, с гладкими, зачесанными назад черными волосами, крепко сбитые и уродливые, оперлись о прилавок. Совершенно очевидно, что маскироваться они не собирались, поскольку их одежда ничуть не напоминает обычную одежду местных жителей. Дэн без труда оценил их первоклассные костюмы и отметил, что на спинах у обоих имеются вздутия.