Колосов считал его своим выдвиженцем. Он даже не подозревал,что к тому времени Жеребякин уже наладил тесные связи с бандой молодыхрэкетиров и вовсю пользовался ее услугами. К тому времени, когда АндрейПотапович понял, что именно происходит, его протеже превратился в крупнуюсамостоятельную фигуру, уверенно контролирующую целый клан подмосковной мафии,куда входило сразу несколько группировок.

С тех пор и произошло разделение. Колосов занималсялегальным бизнесом, возглавляя компанию и отмывая деньги Жеребякина. А тотруководил собственным делом, попутно оказывая услуги своему бывшему «наставнику».Об операции с грузом наркотиков они договаривались вместе с Зардани. И еслиКолесов предпочитал договариваться, то Жеребякин шел напролом, предпочитаяникому и ничего не платить.

Когда переговоры зашли в тупик и был убит выпущенный к томувремени из тюрьмы Афанасий Степанович, Жеребякин решил, что нужно нанестиответный удар.

Он полагал, что соперники уважают только силу,продемонстрировав которую можно заставить партнеров пойти на существенныеуступки. Полного разрыва отношений он, разумеется, не хотел, но после смертиСтепановича решил нанести сильный и болезненный удар. К тому времени сталоясно, что Зардани по-прежнему настаивает на выплате стоимости потерянногогруза. Михаил Анатольевич и его люди категорически отказывались платить подобныештрафы, доказывая, что груз утрачен не по их вине.

— Что думаешь делать, Михаил? — спросил Андрей Потапович. —Они ведь это дело так не оставят.

— Это уже теперь вы должны с ними договариваться, —усмехнулся Жеребякин, — платить мы им, конечно, не будем, но готовы бесплатнопровести новую партию. Это и будет наш вклад в сотрудничество с вашимидрузьями.

— Но зачем нужно было устраивать такой шум?

— Иначе нельзя. Зардани деловой человек. Он должен понимать,кто главный в Москве и кто контролирует город. Этот чеченец сильно зарывался.

Вообще, после войны они снова активизировались и решилиукрепить свои позиции в городе. Теперь мы им показали, кто здесь главный.

— Ты хочешь начать войну с чеченцами?

— А мы ее уже начали. Мы не пустим их обратно в город. Яобсуждал этот вопрос с братвой, они со мной согласны. Почему мы должны отдаватьсвой город пришельцам? Пусть контролируют свой Грозный.

— Ты сошел с ума, — Андрей Потапович вернулся в свое кресло,тяжело в него опустился, — ты просто сошел с ума. У них столько боевиков,столько оружия…

— У нас не меньше, — усмехнулся Жеребякин, — еслипонадобится, я всех ребят подниму. Две-три тысячи стволов наберем. Такую«Варфоломеевскую ночь» устроим, что им не позавидуют.

— Не хвались, — махнул рукой Андрей Потапович, — это тебе неларьки обирать.

— Напрасно вы трусите, — презрительно сказал МихаилАнатольевич, которого задела фраза про ларьки, — сделаем все, что нужно. Вашазадача — с Зардани договориться.

— Что вы сделаете? — сквозь зубы спросил Колесов, котороготоже обидело выражение «трусите». — Вы даже не смогли нападение на дачунормально организовать.

— Как это не смогли? — нервно засмеялся его гость. — Вы ведьсами говорите, что все газеты написали.

— Написали, — кивнул Колосов. — А знаешь, что они написали?Хозяин дачи остался жив. Его вчера ночью доставили в реанимацию..

— Как это жив? — привстал со стула Жеребякин.

— Вот так, — стукнул кулаком по столу Андрей Потапович, —наслаждаясь произведенным эффектом, — как всегда, работаешь на авось. Не убилиего твои соколы. Твой Борис все прошляпил. Живой остался Махмудбеков. Живой он.

— Не может быть, — нахмурился Жеребякин, доставая мобильныйтелефон.

От волнения он даже не стал садиться. Набрал номер и, глядяна хозяина кабинета, ждал, когда произойдет соединение.

— Борис, — наконец дождался он, — это я говорю. Что там утебя получилось? Проорали все? — Накладка небольшая вышла, — признался главарьбоевиков, — он, оказывается, еще дышал. — Твою мать, — разозлился Жеребякин, —почему же вы ничего не проверили? — Михаил, — поднял указательный палец АндрейПотапович, — нельзя говорить такие вещи по мобильному телефону.

— Ну и хрен с ним, все к … матери, — огрызнулся Жеребякин, —ты понимаешь, Борис, что ты наделал?

— Понимаю, — глухо сказал тот, — но вы не беспокойтесь, мыисправим свою ошибку.

— Исправь, — выдохнул, с трудом сдерживаясь, Жеребякин, —иначе я тебя сам исправлю. Так исправлю, что ты без головы останешься, сукинсын. — Он отключился, бросив телефон на стол.

— Что будешь делать? — с любопытством спросил АндрейПотапович.

— Не знаю, — честно сказал его молодой гость, — все пошлопрахом. Борис обещает исправить ситуацию. Я думаю, один день нужно подождать.Может, он сдохнет сам.

— А если не сдохнет? — продолжал иезуитски допрашиватьхозяин кабинета.

— Не знаю, — заорал Михаил, — я не знаю!

— Что бы вы без меня делали, — вздохнул Андрей Потапович, —все стараешься сам решить, не советуешься. А кто тебе все подготовил, ктоадресочек дал на складах и подробное описание дачи?

— Ну вы дали, ну и что?

— Ничего. Думать нужно. Головой думать. А ты вместо этогокулаками машешь. А если Махмудбеков не умрет и твой Борис ничего сделать несможет?

Раненого ведь наверняка охранять будут. И чеченцы, имилиция. Что тогда?

— Вечно ты торопишься. Напрасно ты позвонил Борису, сначаламеня послушать нужно было.

— У вас есть какой-то план? — понял наконец Михаил.

— Вот-вот, — вновь поднял указательный палец АндрейПотапович, — план у меня есть. Если ты спокойно сядешь, я его изложу. Я уже всеузнал. И про дачу, и про ваше нападение.

Жеребякин заставил себя успокоиться. Он сел в кресло ипосмотрел на хозяина кабинета.

— Ну, — потребовал он.

— Не торопись, — улыбнулся Андрей Потапович. Он явно наслаждалсяситуацией.

— Махмудбеков прилетел в Москву не один, — начал он.

— Ну и что?

— Не торопись, — снова сказал Андрей Потапович. — Онприлетел со своей дочерью.

— С какой дочерью?

— С единственной. Которую он очень любит. Девочка вырослабез матери, и отец заменил ей обоих родителей. Вчера он прилетел в Москвувместе с ней.

Михаил Анатольевич слушал, еще не понимая, чего хочет егособеседник.

— Он ее очень любит, — продолжал Колесов, — и она вчераисчезла. Во время нападения боевиков Бориса. Когда там начался штурм, она,очевидно, спряталась, а теперь куда-то сбежала.