— Это я виноват! — рыдал Умник. — Я плохой!

Арья наклонилась над ним:

— Не плачь, я его починю.

И, подняв голову, сказала Клеберу:

— Он выпил лишнего. Энцо его напоил. Пойду принесу иголку и нитки.

Клебер положил месье Крокроля на подушку и стал ждать, когда Арья вернется. Он очень нервничал.

— Не унывайте, ребята! — сказала она, увидев их несчастные физиономии. — Я же будущий врач. Пришивать уши — как раз по моей части.

— Ты будешь делать ему операцию? — спросил Умник. Его печаль как ветром сдуло, и он с любопытством следил, как Арья выбирает подходящую по цвету нитку, вдевает ее в иголку. Только когда иголка воткнулась в плюшевую голову, он тихонько ойкнул.

— Ему не больно, — успокоила его Арья. — Операция проходит под наркозом.

Она закончила работу и пошевелила ушами месье Крокроля: «Ку-ку!» Умник захлопал в ладоши.

— Я побуду тут, пока он протрезвеет, — сказала Арья Клеберу.

Клебер возразил: он сам должен присматривать за братом.

— Нет, лучше Арья, — вмешался Умник. — Она добрее.

Ну, раз так… Клебер поручил Умника Арье и вернулся к гостям.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Арья. — Голова не кружится?

Умника вопрос рассмешил: как это голова может кружиться! Она же не волчок.

Арья присела на кровать с ним рядом и увидела в первый раз не брата Клебера, идиотика, а худощавого молодого человека с растрепанными волосами и широко распахнутыми глазами, в которых, как в волшебном фонаре, сменяются картинки: пираты и принцы, эльфы и единороги.

— Умник… — сказала она.

— Да, я.

Она погладила его по щеке. Кожа оказалась нежной, как у ребенка. Умник удивленно замер от неожиданной, непривычной ласки — мама умерла так давно.

— Хочешь, я тебя поцелую? — спросила Арья.

На всякий случай Умник закрыл глаза, и Арья его поцеловала. От него пахло ромом.

— И месье Крокроля тоже поцелуй, — сказал он и прижал своего плюшевого друга к губам Арьи.

— Он доволен. Тут у него еще осталась кровь, — Умник озабоченно посмотрел на красное пятнышко около пострадавшего уха. — Но он все равно доволен.

— Что его поцеловали?

Месье Крокроль восторженно завертел ушами.

Месье Крокроль проснулся с ощущением, что у него на голове железный шлем. Умник потер себе виски.

— Тебе нехорошо?

— У меня кружится голова, — пожаловался месье Крокроль.

Видно, и другие жильцы чувствовали себя не лучше — было уже десять часов утра, а в коридор еще никто не выходил. Умник нашел в этом двойную выгоду. Во-первых, в это воскресенье его не поведут на мессу. А во-вторых, никто ему не помешает спокойно полакомиться остатками вчерашней пирушки.

В гостиной еще не прибирались. Повсюду стояли бокалы и рюмки, на полу полно крошек от чипсов и торта.

— Огонь! — воскликнул Умник.

Около переполненной пепельницы валялась новая зажигалка Корантена. Умник взял ее себе.

— Пригодится для твоей коллекции, — сказал месье Крокроль.

У кроликов всегда проказы на уме.

— Глянь, сколько сикареток, — с невинным видом проговорил он.

В самом деле, среди окурков попадались не докуренные и до половины сигареты.

— А я умею курить, — похвастал Умник.

Он взял один окурок большим и указательным пальцами, поднес к вытянутым трубочкой губам и сделал вид, что выпускает дым в потолок, — точно так, как делала Беатрис. Потом взял другой, зажал его по-мужски между большим и средним и затянулся понарошку, подражая Корантену.

— Неплохо, — одобрил месье Крокроль. — А теперь зажигай.

С зажигалкой Умник сладил не сразу. Пламя никак не выскакивало, а когда появилось, Умник его упустил. Месье Крокроль подбадривал его, и, наконец, с третьей попытки сигарета загорелась. Умник вдохнул дым и тут же зашелся кашлем, так что на глазах показались слезы.

— Ну как? — спросил месье Крокроль.

— Ликолепно!

Умник докурил три окурка, и вдруг ему стало как-то не по себе. В горле пересохло, сердце бешено колотилось.

— Ты стал весь белый, — с живым интересом заметил месье Крокроль. — И немножко зеленый.

Умник схватился за живот, потом за горло, придушенно пробормотал: «Клебер!», согнулся пополам, и его стошнило.

— Спасите! Помогите! — завопил месье Крокроль. Он судорожно подпрыгивал, но с места так и не сдвинулся.

Впрочем, все кончилось само собой. Умник сидел еле живой.

— Фу! Фу! — месье Крокроль брезгливо зажимал нос.

Потрясенный тем, что с ним случилось, Умник бросился в комнату брата, распахнул дверь и прыгнул к нему на кровать.

— Клебер! Меня стошнило!

Клебер не сразу отозвался на эту невероятную новость, и Умник принялся изо всех сил его трясти:

— Меня стошнило!!!

Дико озираясь, Клебер сел в постели и стал нащупывать на столике очки.

— Что? Где?

— Стошнило! Меня! Там, где гости…

Клебер откинул одеяло и вскочил. Его пошатывало.

— Ты голый, — осуждающе сказал Умник.

Он знал, что выставлять свой ножик напоказ нехорошо. Клебер натянул штаны и поплелся в гостиную.

Так и есть… посреди комнаты… прямо на паласе…

— Нет-нет-нет… — простонал Клебер.

— Воняет, — справедливо заметил Умник.

Пришлось все отчищать, отмывать, проветривать и снова отчищать. Умник помогать не желал, и Клебер не помнил себя от ярости.

— Скотина! Дрянь ты этакая! Как же ты мне надоел! Вот заведу тебя в дремучий лес да и брошу!

Умник заткнул уши, но ему все равно было слышно и очень-очень страшно. Какая там «Спящая красавица» — тут уже «Мальчик-с-пальчик» пошел!

В то утро все были какие-то смурные. Эмманюэль сказал, что Умника необходимо поместить в специальное заведение для психически больных.

— К твоему сведению, он там уже был! — взорвался Клебер. — Отец решил избавиться от него, когда собрался снова жениться, и засунул в интернат. Да, он всегда был отсталым, но там, в Маликруа, они его в настоящего сумасшедшего превратили. Он стал как овощ, ни на что не реагировал. И я его оттуда забрал. А отцу сказал, что справлюсь сам. И никогда, никогда не отдам Умника назад в Маликруа! Если он вам не подходит, значит, не подхожу и я. Ну и прекрасно. Живите себе поживайте да учитесь на папины-мамины денежки. Всего наилучшего!