Обоняния коснулся тонкий аромат крови, заставив встрепенуться. И лишь несколько мгновений спустя до меня дошло, что это моя кровь — слишком сильно стиснула заколку, когда-то давно подаренную Дамианом. Сейчас уже и не вспомню, по какому поводу.

Медленно разжала ладонь, любуясь потертым металлом и влажно поблескивавшими алыми от моей крови камнями. Острая кромка пропорола кожу, врезавшись почти до самой кости. Несколько капели сорвались вниз, бесшумно упав на темно-зеленый ворсистый ковер. Но и здесь мне почудился ненавистный звук сухих щелчков. Тик-так…

Магия из этого украшения уже давным-давно выветрилась, сделав его простой безделушкой. Что не помешало мне наточить заколку и носить как еще одно оружие. В ход еще ни разу не пустила, да и не уверена, что пущу, но продолжала носить, как постоянное напоминание о Дамиане. Вот и сейчас небрежным жестом заколола ею волосы, чувствуя, как едва заметно потеплело в груди.

Как быстротечно время. Особенно это заметно в моменты, когда тебя переполняет счастье. Кажется, что секунды стремительно утекают сквозь пальцы, а вместе с ними и часы, дни, года… И эти же мгновения длятся целую вечность, когда случается что-то крайне паршивое, будто издеваясь, бесконечно растягиваются, погружая душу в пучину отчаяния. Тик-так…

Судорожно вздохнув, прошла к окну и решительным жестом распахнула его, впуская в комнату свежий воздух с легкими нотками цветущих яблонь. Если прислушаться, можно было даже услышать тихое жужжание пчел. Но этот звук перекрывала ругань соседей, их громкие голоса сопровождались звоном посуды и натужным плачем ребенка. Чуть дальше по улице торговец бранил своего помощника, перепутавшего цены на товары и потерявшего прибыль…

Скрип отворившейся двери заставил меня молниеносно обернуться, с надеждой глядя на высокого мужчину в зеленой накидке с вышитым деревом, отдаленно напоминавшим кровеносную систему человека — эмблемой любого лекаря.

— Ну? Вы в состоянии его вылечить?! — мое раздражение и беспокойство тут же выплеснулось резким вопросом наружу.

Мужчина удивленно округлил глаза и даже закашлялся от неожиданности. Но я оставалась на месте и неотрывно смотрела на него, ожидая ответа.

— Юная леди, могу я поговорить с кем-либо из взрослых? Помимо вашего отца? — ответил он, прокашлявшись, и тут же отвел взгляд, избегая смотреть мне в глаза.

— Нет здесь никого, мы живем вдвоем. Так что с ним?

— Боюсь, ситуация серьезная. Есть кто-то из родственников, кто сможет переехать к вам и жить здесь, пока не…? Простите, — лекарь осекся, покачав головой, и потер переносицу двумя пальцами. Отошел к окну и, без особого интереса глянув во двор, закрыл его с глухим хлопком.

— Мне сказали, что вы — лучший лекарь в этом городе. Потому к вам и обратилась. Я гораздо старше, чем выгляжу, говорите правду. Что с моим отцом и как его лечить?! — отчеканила, едва сдерживалась, чтобы не свернуть шею этому докторишке, тянущему резину.

— Он болен…

— Да вы издеваетесь?! Сама знаю, что с ним не все в порядке, иначе я бы вас не позвала! — взорвалась я, за неимением оружия выхватывая из волос острую заколку.

В последний момент сдержалась, просто крепко стиснув ее в руках, чувствуя, как острая кромка вновь пропарывает кожу, отрезвляя знакомой болью. Но, видимо, в моих глазах что-то отразилось, заставив мужчину нервно передернуть плечами.

— Он неизлечимо болен. Возможно, если бы обратились ко мне вовремя, при первых признаках, еще как-то можно было бы остановить процесс. Сейчас же… — лекарь сочувственно развел руками. Но его ответ меня ни капли не удовлетворил.

— Еще вчера все было в порядке, а сегодня у него внезапно отказали ноги. Когда же подвижность вернулась — он просто не смог вспомнить где находится, и кто я такая! — я едва сдерживалась, чтоб не сбиться в откровенную истерику. Боль в порезанной ладони отошла на второй план и слабо помогала держать себя в руках.

— Не было все в порядке, — тяжело вздохнул лекарь, прямо встретив мой взгляд. — Видимо, он вам просто не говорил. Эта болезнь может развиваться годами. И если изначально это не совсем заметно: подумаешь, забыл какое-то событие или рука, державшая кружку, внезапно ослабла, то затем провалы в памяти все больше, а паралич охватывает понемногу все тело, и держит все дольше. Судя по всему, ваш отец уже давно понял, что к чему, но вам не хотел этого говорить. Простите, мне нечем вас утешить.

Жестокая правда ударила по мне, словно огромным молотом, стиснула тяжелыми тисками, не позволяя сделать и вдоха.

— Вы мне врете! — воскликнула в отчаянии, понимая, насколько жалко звучит мой голос.

— Увы. И я бы советовал вам также обследоваться. Возможно, ваш отец уже был болен, когда вы появились на свет.

Я на миг зажмурилась, судорожно переведя дыхание. Открыв глаза, уже по-другому взглянула на лекаря. Что ж, приговор оглашен, осталось узнать, как ему помешать исполниться.

— Исключено. Как болезнь будет действовать дальше?

— Первой всегда страдает память. На данный момент, готов поспорить, он уже забыл половину своего прошлого. Воспоминания будут исчезать до тех пор, пока не останется несколько самых ярких. В физическом же плане ближе к концу он полностью потеряет контроль над своим телом. Останется лишь слух, возможно, речь. В редких случаях до последнего сохраняется зрение. А потом паралич доберется до дыхательных путей. На этом все. Но к тому времени для него это будет скорее облегчение, ваш отец даже не поймет, что случилось.

Каждое слово лекаря почти физически приносило боль, заставляя внутренне кричать от бессилия.

— Да что же это за болезнь такая?! Откуда она берется?

— Достоверно не знает никто, она довольно редкая, но больше всего ей подвержены охотники за артефактами. Возможно, есть какое-то проклятие, которое в древности накладывали на ценные предметы, сложно сказать. В последние годы ничего антикварного не приобретали?

— Сколько ему осталось? — я постаралась взять себя в руки, проигнорировав вопрос лекаря. Если Дамиан чего-то и коснулся, то точно не в нашем доме.

— На данном этапе пару месяцев от силы. Сожалею. Пусть ваши родственники приедут и заберут вас, ему уже не помочь, — и снова это сводящее с ума сочувствие в голосе!

— Я в это не верю. Выход есть всегда, вопрос только в цене. Мне нужны лекарства за любые деньги, слышите? Заплачу любую сумму! — я вновь перешла на крик, чувствуя, как по щеке скатилась слеза.

Лекарь помолчал, теребя пуговицу на рукаве. Было видно, что и ему этот разговор давался непросто. Тем не менее, его следующие слова были сказаны непреклонным жестким тоном:

— Вам бы о своем будущем позаботиться. Он уже, считайте, покойник.

— Вы не отрицаете, что есть способ помочь. Но довольно дорогой, ведь так?

— Есть одна процедура, которую может провести только сильный целитель. Но он на нее использует полностью весь свой резерв. Думаю, вы понимаете насколько дорогая эта процедура в таком случае, — помявшись, все же сказал лекарь.