– Он мне не конкурент, а товарищ по команде! – возразил Семен, морщась. – И никаких взяток Щукин не дает!

– Ну конечно! Знаем мы таких! – Отец покачал головой. – Не будь наивным. Честные – всегда в пролете… Кстати, у вас же во дворце буфет есть?..

Довольный сменой темы, Семен кивнул.

– Есть. Мы после тренировки там часто зависаем…

– И Щукин? – глаза Бакина-старшего опасно сузились.

– И Щукин, – удивился Семен.

– А что ест ваш Щукин?

– Ну… пирожки и компот.

Парень был окончательно сбит с толку, но отец, похоже, услышал именно то, что хотел, потому что удовлетворенно потер руки.

– Отлично! – заявил он. – В компоте незаметно будет. Вот, подсыпь конкуренту этот порошочек – он целую неделю с унитаза не слезет! Не тормози! Речь о твоей карьере! К тому же, можно сказать, даже полезно организм почистить…

– Папа! – Семен с минуту смотрел на него, а потом оттолкнул руку, протягивающую сложенную в маленький конвертик бумажку. – Как ты можешь!

Не слушая увещеваний отца, он побежал по гулкому коридору, слыша топот собственных ног. Семену хотелось топать еще громче, чтобы заглушить услышанное, заставить его исчезнуть…

* * *

– Ой!

Дима Щукин, стоявший на воротах, вдруг согнулся пополам с таким очевидным страданием на лице, словно ему только что изо всей силы врезали под дых.

– Что-то живот прихватило…

ВасГен, сидящий на трибуне, тут же подбежал к вратарю, потрогал лоб, ощупал живот…

– Что с ним? – забеспокоился Макеев. Тренировка, конечно же, была прервана.

– Вызовите «Скорую». Очень сильное отравление! – скомандовал врач и снова взглянул на пострадавшего. – Что ты сегодня ел?

– У нас в буфете… пирожок и компот… – простонал тот, трясясь.

Пирожок и компот!..

Семен похолодел. Не может быть! Этого просто не может быть! Вероятно, это ему только снится? Но нет, окружающее слишком реально, и к тому же только сегодня…

«Попаду, чует сердце мое, попаду со скамьи запасных на скамью подсудимых…»[6]– доносился тем временем из динамиков хриплый голос Владимира Высоцкого.

– Я… – Семен не договорил, потому что рот зажала чья-то сильная рука.

– Отца родного заложить собираешься? Ишь что удумал! Я ж ради тебя стараюсь!

– Я не хочу! Не хочу! – прохрипел Семен, пытаясь сбросить тяжелую руку.

– Что не хочешь? Эй, Бакин! Ты что, на тренировку не хочешь?

Семен застонал и открыл глаза.

Ну, слава богу, все-таки только сон. Какое же это счастье! От облегчения даже голова закружилась.

– Уже иду! – поспешно уверил он тренера.

Он не только идти – бежать, лететь может! Как мало, оказывается, нужно человеку для счастья!

* * *

Я поджидал ее у подъезда. Бабки, сидевшие на скамейке и несущие вахту даже в самые холодные зимние дни, подозрительно косились на меня и перешептывались. Они всегда на посту – никакой агент иностранной разведки не пройдет. Но вот, наконец, и она. Из-под шапочки выбились волосы, щеки слегка разрумянились от мороза… Пожалуй, она даже красивее, чем я ее запомнил…

– Добрый вечер, Юля! – под прицелом любопытных взоров местных старушек я шагнул к ней.

– Добрый вечер, Сергей Петрович!

– Пожалуйста, без отчества, – попросил я. – Давайте попросту.

– Ну хорошо, – она поколебалась, – Сергей… А вы, наверное, к Антону…

– Нет, я к вам. Почему вы мне сразу не сказали, что произошло?..

Она посмотрела на бабушек, которые, несмотря на старческое снижение слуха, пытались не упустить ни единого слова. Глухота у стариков вообще бывает очень избирательной.

– Знаете, Сергей, – Юля решительно взяла меня под руку, – пойдемте-ка лучше в дом, я напою вас чаем…

У Антиповых была небольшая, но очень уютная кухня. Милые прихваточки, красивые, подобранные с большим вкусом, чашки, и даже сахарница в виде пряничного домика казалась необыкновенно милой и… домашней. Да, с моей холостяцкой кухней и не сравнить!

– Итак, к вам приставал Романенко, а Антон увидел это и ударил его клюшкой, – озвучил я историю, услышанную от Димы Щукина. – И после этого ваш сын на занятия больше не ходил.

– Конечно, не ходил! – Она поставила передо мной дымящуюся чашку, от которой исходил чуть терпкий аромат свежей заварки. – Антон немного импульсивен, но ваш Романенко настоящий козел! Да-да, именно козел!

– Юля, поймите…

В этот момент в прихожей послышался звук открывающейся двери, и на кухню заглянул уже знакомый мне Антон Антипов. Взгляд у него был цепкий, настороженный.

– Антон. – Юля подбежала к нему. – Проходи. Сергей… Петрович пришел поговорить с тобой… насчет той ситуации…

Он сел напротив, снял шапку, обнажив подстриженную ежиком голову, и насупился.

– Ты уже не хочешь играть в хоккей? – начал с вопроса я.

– Хочу, – Антон разглядывал скатерть, – а что проку, все равно не вернусь в команду… И, если хотите знать, я вовсе не раскаиваюсь! Может, только в лицо не следовало бить…

– Вот видишь, тогда ты не спасовал, а теперь пасуешь, – я нарочно принялся его поддразнивать. Сразу чувствуется, парень упертый, иначе его из раковины не вытащишь. – В общем, больше я приходить не буду. Сам знаешь, где меня найти. И вот еще что… – Я поднялся и оглянулся уже в дверях. – Каждый раз, когда правый отступает, левый начинает считать себя правым.

Я надеялся, что смог найти правильные слова, но все же не был в этом уверен, а потому появление Антона на следующей же тренировке стало приятным сюрпризом. Для меня, не для Романенко, лицо которого болезненно скривилось, когда во время разминки на лед вышел Антон Антипов. Конфликт между ними явно не погас, да и мальчишки встретили возвращенца без особого восторга.

Ну ничего, Антон – парень с характером, справится, а нет – значит, нет. В хоккее характер, пожалуй, самое главное. Характер и настойчивость. Разумеется, раскрывать причину, по которой он когда-то бросил команду, Антипов не станет, и за Диму я могу поручиться. В общем, покатаемся – увидим.

* * *

Пришла беда – отворяй ворота, а не откроешь – она и через форточку влезет.

В этом Миша убедился в тот день, когда из квартиры пропали все небольшие накопления. От рыдающей бабушки удалось добиться только того, что заходили двое из собеса, а еще отец…

Отец… Это слово резануло, словно ножом. Когда-то у них была настоящая семья: мама, папа, бабушка и маленький Миша. А потом мама заболела и умерла, отец запил, его уволили с прежней работы, а еще он ушел из дома в свою квартиру, появлялся только для того, чтобы выклянчить деньги на очередную бутылку. Или украсть что-нибудь и пропить, как было еще совсем недавно с коньками.