дверь. Я судорожно вздохнул и подошёл к своей кровати, схватил телефон и позвонил Дариусу. Мне пришлось звонить ему три раза, прежде чем он ответил, и когда он ответил, был раздражён.

— Дариус? — Я ахнул. — Что случилось? Лэнс действительно мертв?

— Что? — Дариус зарычал. — Кто тебе это сказал?

Мой рот открылся и закрылся на секунду, потому что я знал, что это прозвучит безумно.

— Клара Орион здесь, — прошептал я, как будто стены склонились, чтобы услышать.

— Черт, я боялся, что она пойдет к отцу, — прошипел он.

— Что, черт возьми, происходит? — умолял я.

— Она чуть не убила Лэнса, когда он вернул ее из Царства Теней, — объяснил Дариус.

— Почти? — Я всем сердцем цеплялся за этот луч надежды.

— С ним все в порядке, — сказал Дариус с тяжестью в голосе. — Но было очень близко.

— Клянусь звездами, Дариус, что, черт возьми, происходит?

Он начал объяснять, как они планировали вернуть ее, как Клара установила какую-то связь с близнецами Вега, когда отец отправил их в Царство Теней. Мой разум лихорадочно думал, пока я пытался переварить это безумие.

— Ксавьер… это не все, что произошло прошлой ночью, — хрипло сказал Дариус, и что-то в его тоне заставило мою кровь похолодеть.

— Есть еще что-то? — спросил я, боясь того, что он собирался сказать.

Он тяжело вздохнул.

— У нас с Рокси Вегой был наш Божественный Момент.

Я замер, крепко прижимая телефон к уху, когда во мне расцвела надежда. Это был луч солнца в мили и мили тьмы. Это был кусочек счастья, который мой брат мог считать своим. Никто не мог этого опровергнуть, даже отец.

— Она отказалась быть моей парой, — выдавил Дариус, и мое сердце разлетелось на тысячу зазубренных осколков. — Мы Несчастные.

— Нет, — потребовал я, отказываясь верить в это. Это неправильно.

— Да, — тихо сказал Дариус, и я практически слышал, как разрывается его сердце.

— Должен быть какой-то способ…

— Это невозможно, — прямо сказал он.

— Дариус.

— Ксавьер… Я скоро вернусь домой. Тогда мы сможем поговорить.

— Конечно, — выдавил я. — Мне так жаль, Дариус.

Линия оборвалась, и я упал на пол, прижав колени к груди. Тени были близко, вгрызаясь в края моих эмоций, умоляя меня позволить им забрать боль. Но я прожил всю свою жизнь под крышей, где меня отвергали и избивали. Я знал, как защитить настоящего себя от своего отца. И если я мог скрыть это от него, то скрыть это от теней было проще простого. Было просто обидно, что быть мной сейчас чертовски больно.

Дариус

Я опустил атлас на колени и присел на край кровати Лэнса, в ушах звенела душевная боль моего брата. И это был еще не конец. Я столкнусь с теми же вопросами, тем же отчаянием, той же жалостью от каждого встречного, пока они все не узнают. В этот момент я догадывался, что жалость просто исчезнет, но она никогда не уйдет по-настоящему. Бедный Дариус Акрукс, он так жаждал власти, что это уничтожило единственное хорошее, что ему когда-либо предлагали.

Я глубоко вздохнул и повернулся, чтобы посмотреть на Лэнса. Его лоб был сморщен от боли, пока он спал, и я мог только представить, что он заново переживает ужасы прошлой ночи. О том, как он, наконец, вернул свою сестру из теней только для того, чтобы она отвернулась от него, пытаясь убить его…

Гнев пронзил меня при мысли об этом. Может быть, у меня и не осталось ничего для себя в этом жалком мире, но у меня был он. И я не хотел, чтобы это осталось в прошлом. Даже если это будет стоить мне его жизни.

Я встал на ноги, сбросил спортивные штаны и завернул в них атлас, прошел через комнату и выскользнул в окно.

Я обогнул его дом и направился к его заднему двору, где у меня было бы место для переодевания.

— Ну, привет, большой мальчик! — Вошер заворковал, и я оглянулся, чтобы увидеть, как он выглядывает из своего окна в шале рядом с Орионом, шевеля бровями. Он был блядь голым, его член был прижат к стеклу, но, поскольку у меня в настоящее время было выставлено мое собственное барахло, я предполагал, что не могу сказать об этом ни хрена.

— Мне нужно было увидеть своего Хранителя, — прорычал я на него, оглядываясь через плечо, когда впился в него взглядом, отказываясь поворачиваться и показывать ему полное шоу.

— Непослушный, непослушный, — упрекнул он, погрозив мне пальцем, покачивая бедрами, и стекло заскрипело, когда его член потерся о него. — Хорошо, что я не чувствую от тебя никакого вожделения, иначе мне пришлось бы рассказывать сказки.

Я хмыкнул и отвернулся от него, когда бросил свои спортивные штаны и атлас на землю. Гребаный извращенец.

— На самом деле… все, что я получаю от тебя, это сильнейшее чувство… отчаяния…

Я стиснул зубы и плотно закрыл свои ментальные щиты.

— Я советую тебе не лезть в мою гребаную голову, если хочешь сохранить свою работу, ты, пропеченный солнцем, мешок с черносливом, — прорычал я, оглядываясь, чтобы снова свирепо посмотреть на него.

— Мой мальчик! — Он ахнул, его внимание сосредоточилось на моих глазах, и ужас наполнил его взгляд. Мое сердце подпрыгнуло, упало и рассыпалось во что-то гораздо менее существенное, чем пыль. — Твои глаза! Ты…

Я быстро перекинулся, огонь пронзил мои конечности, когда мои кости расширились, а кожа растянулась, чтобы принять мою Драконью форму. Четыре когтистые лапы врезались в землю, и рычания, вырвавшегося из меня, было достаточно, чтобы заткнуть его нахрен.

Я схватил свои спортивные штаны и атлас зубами и взлетел так быстро, как только мог.

Бегство от своих проблем никогда раньше мне особо не помогало, но мне не нужно было иметь дело с этим дерьмом. То, что произошло между мной и Рокси, было… нашим. Не имело значения, что все было испорченным, больным и кровоточило, оно все равно было нашим. Мы были отмечены этим внутри и снаружи, и не важно, как сильно я хотел бы, чтобы