— Ты-то как сюда попала?

— На микроавтобусе, а ты что подумала? — громоподобно фыркнула Мамаша Джой.

— Я не знала, что людей сажают в тюрьму за… кражу в магазине.

Мамаша Джой прищурила глаза.

— Ты думаешь, я кого-то убила? Нет, я об этом подумывала… — Она натянуто засмеялась. — Но нет. Я никого не убивала. Хотя я виновна. В том, что попалась. Неловко вышло, когда парнишка сунул руку в карман, а там уже была моя рука.

Мэдди наблюдала за ярким, даже без помады, ртом Мамаши Джой с чувством зачарованности и отчаяния.

— Тебе еще сколько до встречи с судьей?

— Не знаю… неделя, наверное.

— Это всего ничего. Я знала браки с более короткой жизнью. — Мамаша понимающе похлопала Мэдди по спине. — Ничего, время быстро бежит.

«Ну да, — подумала Мэдди, стараясь избежать хищного взгляда Спутника, — как песок из почек». Гонг, возвещающий о том, что уже половина четвертого, а значит, пришло время обеда, вторгся в их разговор.

— И держись подальше от Спутника. Она ходила на занятия по управлению гневом… пока не забодала психологиню. Хи-хи-хи-хи…

Держаться подальше от Спутника оказалось не так легко. Эта женщина страдала навязчивыми идеями. Во время завтраков, обедов и ужинов она садилась на расстоянии удара вилкой от Мэдди и сверлила ее голодным взглядом. По тому, как Спутник напала на сосиску в порции Мэдди, вонзив в нее пластиковый нож, выдернув ее из тарелки, растерзав, а потом снова и снова нанося смертельные удары, стало понятно, что свежевание туш было ее истинным призванием.

Спутник также преуспела в синхронизации работы своего мочевого пузыря с аналогичным органом Мэдди. Всякий раз, когда несчастная жертва отваживалась на посещение одного из двух туалетов, расположенных в крыле в форме латинской буквы «L», Спутник оказывалась поблизости, принюхиваясь, как первобытный хищник. Мэдди с радостью совсем отказалась бы от душа, но горячая вода была единственным средством, приносившим облегчение ее груди, ставшей комковатой, как каша в интернатах. Молоко ниагарскими водопадами текло к ее ногам. В водостоке собралось столько волос, что Мэдди чувствовала желание вымыть их с шампунем. Это был первый водосток в ее жизни, которому требовалась стрижка и укладка феном. Однако наклоняться поблизости от Спутника она не рисковала. Похоже, лозунгом этой женщины была фраза: «Нагнись, и я сделаю все, как надо…» Мэдди наблюдала за ней с постоянно растущим недобрым предчувствием.

* * *

Поскольку интеллектуальный уровень Спутника не выходил за рамки диалогов персонажей комиксов, то спрятаться от нее можно было только на образовательных курсах. Благодетели всевозможных видов приходили в тюрьму, чтобы спасти заключенных от смертельной скуки. Примерно раз в неделю обрюзгшие биографы или авторы нераспроданных трудов под названиями «Как сделать держатель для туалетной бумаги из воротника старой рубашки дорогого мужа» и «Сто один способ использования упаковок для яиц» делились своей мудростью и жизненным опытом. «Учитесь делать эти бусики» да «учитесь делать папье-маше». Мамаша Джой называла их «тюрьмоманами». Тем не менее любое объявление о грядущих занятиях или курсах встречалось с неизменным энтузиазмом. Обитатели крыла предварительного заключения умирали от скуки и были готовы на все, лишь бы не сидеть за запертой дверью двадцать три часа в день. Самым сложным было затесаться в массовку и не встревать в диалоги. В этой пьесе вообще не должно было быть диалогов. Одни массовки.

В тюремном учебном зале Петронелла де Уинтер нервно посматривала на дверь, возле которой устроились два тоскующих стражника, развлекавшихся разглядыванием журнала «Хеллоу!». Сделав глубокий вздох, она представилась как актриса. Оценив комбинацию ее внешнего вида и коэффициента ее умственного развития, Мэдди решила, что она начинала в фильмах вроде «Шаловливые девочки из хора» и «Как доставить себе удовольствие».

— Всегда есть шанс как бы умереть на сцене, особенно, ну, знаете, когда делаешь это перед убийцами, — несла она.

Сокамерница Мэдди, которую звали Шанель, потому что она была пятой дочерью в семье, приподняла со стула одну ягодицу и раскатисто издала неприличный звук. Она была знаменита этой своей способностью.

— Ну все, — блондинистая актрисулька направила пальчик с накрашенным ногтем в аудиторию. — Кто из вас, негодные девчонки, украл мою автомагнитолу?

Враждебное молчание наконец убедило представительницу вида Чистых Блузок и Нетронутых Мозгов отказаться от отвратительной, заранее подготовленной манеры разговора. Поэтому она выступила в амплуа Воплощенной Искренности и поведала присутствующим, что она решила безвозмездно потратить свое время на заключенных, потому не видела в них пресловутых отбросов общества, а считала их несчастными жертвами обстоятельств… Кстати, с ней совершенно случайно приехала съемочная группа документальных фильмов от Би-би-си, чтобы записать ее гуманный жест для программы о самопожертвовании «Эвримен».

Петронелла хрипло попросила, чтобы все спели с ней «Кум-Бай-а» для того, чтобы «сломать лед» в общении. Да для того, чтобы сломать этот лед, требовался атомный ледокол! Эта последняя просьба лишила ее потенциальных слушателей.

Мамаша Джой закрыла глаза:

— Я буду молиться. Кому-нибудь что-нибудь надо?

— Мэла Гибсона, — отозвались с последних рядов.

— Да, он само совершенство! — Ягодицы Шанели, которые сегодня были затянуты в ядовито-розовую лайкру, развернулись от Мэдди. Она потянулась и продемонстрировала бока с таким глубоким целлюлитом, что казалось, будто они пострадали от сильного града. — Если я когда-нибудь перестану ненавидеть мужчин, то его перестану ненавидеть первым.

Мэдди усмехнулась. Она тоже считала Алекса совершенством, пока не обнаружила, что он обладает эмоциями Клингона. Он, наверное, ходил по ночам домой, чтобы снять маску.

— Совершенных мужчин не существует.

— Если только у них нет тридцатисантиметрового языка и они не умеют дышать ушами, — выдала Мамаша Джой.

— Именно из-за мужчин, — горько продолжила Мэдди, — Господь был вынужден придумать торты.

— Ну да, — прокряхтела Шанель, привстав и снова опустившись на сиденье. — Это ты сейчас так говоришь. Стоит тебе выйти, как ты начнешь охотиться за ликером из спермы быстрее, чем произнесешь слово «проглотить». Я уже так долго на предварительном заключении, что, если только увижу любого мужчину, начну оставлять мокрый след, как улитка, — пожаловалась она. — Тут все девицы такие распутницы, что на их любовном соке можно на лыжах кататься. Или просто сесть на задницу и поехать.

Весь ряд зашелся хриплым смехом. С гримасой смущения Мэдди поправила сползшие трусы.

— Смотри там, — предупредила ее Шанель. — Если поправляешь трусы чаще трех раз подряд — это уже мастурбация!

Вспыхнув, Мэдди засунула руки в карманы. В этот момент она наткнулась на шоколад.