Достает стильный сотовый.

– Привет, Котяра. Как делишки?.. И у меня нормалек. Побарахтаемся в бассейне?.. О чем разговор, как без них-то! Если расслабуха, то по полной… Кстати, о птичках. Ты на прошлой неделе жаловался, что нет у тебя надежного помощника. Могу порекомендовать. Королек… Ага, птичка божья. Был сычом, ментом, сейчас вроде не у дел. Умеет держать язык за зубами… Понял. Без проблем…

И уже мне – с бесстрастной корректностью воротилы большого бизнеса:

– Завтра к двум подъезжайте в ресторан «Жар-птица», побеседуете с Котом.

Вот клоун. Столько времени кобенился, а разговор пустяшный.

Впрочем, следует признать, Рудик сильно рискует. Если засыплюсь, он на веки веков станет врагом Кота, а это чревато серьезными последствиями.

Представляю, как он раздумывал и сомневался, прежде чем решился на этот вроде бы дурашливый треп.

* * *

За все свои тридцать семь годков в «Жар-птице» я побывал четыре раза, и каждый такой поход был событием. А для Кота ресторан – вполне рядовая хавалка вроде привокзальной столовки.

Здесь почти ничего не изменилось. Потолок, как и прежде, изображает жизнерадостное небо, и так же парит под ним, переливаясь и горя, большая русская птичка счастья, выдернуть перышко из которой могут разве что Иванушка-дурачок да уркаганы вроде Кота. Похоже, ее слегка подновили.

Шествую через весь зал, отворяю боковую дверцу – и оказываюсь в небольшом помещении, предназначенном для вип-персон. Из трех столов два пустуют. За третьим восседает Кот. На меня надвигается приземистый охранник, почти точная копия знаменитой картины «Черный квадрат», только цвет его лопающегося на туловище костюмчика не смоляной, а асфальтовый. Правое ухо паренька украшает – вроде серьги – гарнитура сотового телефончика. Он неспешно шмонает меня, после чего допускает к боссу, рядом с которым торчит второй хранитель котовского тела.

– Рудольф предложил тебя в помощники, – между жевками заявляет Кот. – А ему я доверяю, как самому себе. Кто такой? Чего умеешь? Говори кратко. Не напрягай меня во время обеда.

Он и впрямь напоминает откормленного кота, баловня старой девы. Здоровенная шаровидная башка с большим лбом и плешью, просвечивающей сквозь вьющиеся черно-сивые волосы, добропорядочное брюшко. Вот только голос точно утыкан гвоздями, как доска йога.

Сжато излагаю свою героическую биографию.

– Странный ты пацан, – резюмирует Кот. – На голову больной, что ли? Хотя, наверное, оно и к лучшему. Я уже столько помощников поменял – не сосчитать. Слишком бабло любят. Меня с потрохами готовы были продать. А ты вроде юродивого. Будешь верно служить?

– Постараюсь.

– Иди, гуляй, – он слабо машет тяжелой пухлой рукой, и из рукава стального в полосочку пиджака на мгновение высовывается манжета белой сорочки с золотой запонкой. – С понедельника приступишь.

Вечером того же дня я привел Щербатого к Принцу.

Уламывая поэта съездить к воротиле бизнеса, я упирал на то, что во все времена у людей искусства были спонсоры и привел в пример Чайковского, другого в загашнике не оказалось. Но Щербатый бушевал, брызгая слюной: «Я не шлюха, чтобы развлекать сильных мира сего!» Достал так, что я навек зарекся помогать ему, дурашке.

Принц принял его довольно сухо. Забавно было смотреть, как эти двое обнюхиваются, пытаясь понять, кто есть кто, но не прошло и часа – они уже вовсю лопотали о поэзии и спорили до хрипоты.

Чувствуя себя третьим лишним, я удалился по-английски не прощаясь. Они даже не заметили моего ухода…

Домой возвращаюсь в отменном расположении духа. Собираюсь отворить дверь своего подъезда, чтобы нырнуть из темноты в электрический свет и привычные запахи, – трезвонит сотовый. Достаю его из заднего кармана джинсов, а он вибрирует в руке, точно живой.

– А ты, оказывается, вот чем интересуешься, проказник, – возникает в моем ухе насмешливый бас Акулыча. – Твоя баба из золотой иномарки – хозяйка турфирмы «Заморье». Я тебя раскусил, сатир козлоногий. Собираешься охмурить вышеуказанную дамочку, чтобы бесплатно скататься на Багамы? А что, солнце, воздух и вода Корольку нужны завсегда. У нас тут хмарь и хмурь, а тама, ой, а тама, где бродит гиппопотама… Записывай адрес, счастливчик. Только учти, номер ее телефончика забит в мобильнике известной тебе Маргоши, и наши хлопчики к ентой мадамке тропку уже протоптали. Так что, мурзик, ты не первый, становись в очередь за счастьем…

* * *

На следующий день навещаю турагентство «Заморье».

Расположилось оно на главном проспекте в неказистой пятиэтажке, недавно выкрашенной в сочный ультрамарин. В витрине выставлены соблазнительные рекламные фотки: пляжи, пирамиды, утренний Париж, ночной Нью-Йорк – то, что кружит голову и вызывает счастливое слюноотделение. Тем более что город сейчас как нарочно тусклый, неряшливый, а стылый ветер хлещет наотмашь по лицу иголочками снежинок.

Даже показалось: войду внутрь – и ахну. Плещется под палящим солнцем море, еле-еле колышутся пальмы, на раскаленном песочке лежат красотки в ярких тряпочках, прикрывающих только самое сокровенное. А неподалеку – остановка. Садишься в красный двухэтажный автобус, и он везет тебя прямо на Пикадилли.

Реальность оказывается куда прозаичнее. В небольшом помещении корпят за мониторами четыре девчонки. При этом работают с клиентами только две. Встрепенувшись, одна из незанятых барышень приглашает меня присесть.

За всю свою сознательную жизнь я не часто покидал пределы родимого городка, а за бугром не был вообще. Но, заложив ножку на ножку, принимаюсь непринужденно заливать, что пересмотрел все достопримечательности земного шарика. Вот надумал – в который раз – махнуть в Рим. Или в Рио-де-Жанейро. В общем, туда, где тепло. Токио тоже недурен, особенно когда цветет сакура. Признав во мне родственную, открытую миру душу, она приободряется и начинает муслякать прелести заграницы. Она сыплет сведениями из личного опыта, я время от времени подбрасываю информацию, почерпнутую из «ящика».

– Как вам Сингапур? Не правда ли, чудо?

Тут она вынуждена признаться, что в Сингапуре-то и не бывала.

– Ай-ай-ай, это пробел, – мягко журю ее. – Сингапур – нечто божественное, пряная экзотика Востока, соединенная с прагматичностью Запада… Послушайте, не продолжить ли нам этот содержательный разговор вечерком, в ресторане?

Всем организмом чувствую, как у нее перехватывает дыхание. Еще бы. Фемина она далеко не молоденькая, под, а то и за тридцать, худосочная, личико унылое, с узкими злыми губками. Есть такие мадамы, на которых крупными буквами выведено, что они хотят замуж хоть за кого. Похоже, никакие путешествия не заменят женщине супружника, даже самого завалящего, и детишек, даже самых отвязных. В ее блеклых зенках появляется потаенный блеск. Поломавшись для виду, она дает милостивое согласие.

В ресторанчике народу не густо. Публика степенная, если и попадаются юнцы, то держатся они не по годам чинно. Барышня из «Заморья» – зовут ее, кстати, Музой, это ее настоящее имя! – жеманничает, «изячно» держа вилку в своей куриной лапке и глоточками потягивая вино.