– Приятно это слышать. Особенно после всего, что я от тебя вытерпела, и после всех твоих капризов, которым я потакала.

Он выскочил из гостиной: его буквально трясло от злости. Мне стало страшно. Катя, которая к тому времени пришла из школы, и Карлос закрылись в ее комнате, чтобы не встревать. Катя уже знала, что любое слово, сказанное в мою защиту, может быть использовано против нее.

Я попросила его вернуться в гостиную и оставить меня в покое.

– Я никуда не пойду! Это и мой дом тоже!

– Угу. Дом, за который, как и за все предыдущие, плачу я.

Я почувствовала, что утрачиваю над собой контроль и что мне надо побыть одной. Но он неотступно следовал за мной из комнаты в комнату, а его ярость все нарастала и нарастала, пока не достигла пика. Точно не помню, как это произошло, но он схватил свой свитер и принялся с остервенением лупить меня им. На мгновение я впала в ступор: никто никогда, кроме моего папы, не поднимал на меня руку. И уже в те годы я поклялась себе, что больше никому не позволю это сделать. Спустя миг я перехватила свитер и вырвала его из рук Хуанки.

– Как ты посмел меня ударить?! Ненавижу!

– Я тебя не бил, – опомнился он: в Испании за семейное насилие карают строго; это Хуанки успел усвоить, пока судился с матерью. – Если бы я тебя бил, у тебя бы остались следы!

– Что?! Да если бы у меня остались следы, я бы размозжила тебе голову сковородой!

Во мне бушевала безмерная ярость. Я развернулась и вышла из комнаты, надеясь, что теперь он точно отстанет. Не тут-то было.

В десять вечера я выключила лампу в спальне, легла в постель и попробовала уснуть, но Хуанки включил ее и продолжил обвинять меня во всех смертных грехах. Я ждала, когда он устанет от всего этого. Вскоре он действительно вышел из квартиры, хлопнув дверью, и я вздохнула с облегчением. Но спустя минут пятнадцать он вернулся и начал барабанить в дверь, требуя впустить его. Я открыла, пока соседи не вызвали полицию. Судя по всему, после прогулки на свежем воздухе у мужа открылось второе дыхание. В конце концов я позвонила в ближайший отель, спросила, есть ли у них свободные номера, собрала Катю и ушла из дома, бросив на прощанье:

– Мы ночуем в гостинице.

– Если ты переступишь порог этого дома, больше меня никогда не увидишь! – крикнул он.

– Может, это к лучшему. Так жить невозможно.

Пока мы ждали лифта, поток оскорблений не прекращался. Потом муж стал названивать – я не брала трубку. Он писал эсэмэски – я не отвечала. Он угрожал, умолял, снова звонил. «Я тебя люблю» сменялось «Я тебя ненавижу», затем «Прости», затем «Как ты могла?». Не в силах выносить этот кошмар, я написала: «Я выключаю телефон, мне надо поспать», – и перевела аппарат в авиарежим.

Проснувшись утром, я обнаружила тьму пропущенных звонков и сообщений. Я отвела Катю в школу и вернулась домой. Хуанки лежал в ванне. Похоже, он немного успокоился, но все еще не пришел в норму.

Я присела на край ванны.

– Любовь моя, нам надо поговорить. Тебе нельзя принимать морфины: они на тебя плохо действуют. Ты себя совсем не контролируешь.

– Да, я знаю. Но без них боль сводит меня с ума.

Он заплакал. Я уже привыкла к тому, что испанские мачо могут запросто разрыдаться, хотя раньше неизменно поражалась этому. Брутальные русские мужчины, с которыми меня сталкивала судьба, вели себя иначе.

– Но я тоже не могу так жить! – Я сама готова была зарыдать.

– И что ты мне предлагаешь – мучиться? – Он мгновенно вскипел.

– Нет, надо найти другой выход. Дай мне день, и я что-нибудь придумаю.

Выйдя из ванной, я глубоко задумалась. Поскольку я выросла в семье медиков и, кроме того, еще в детстве увлеклась народной медициной, мой подход к лечению нельзя назвать традиционным. Предпочитаю не ограничивать себя официальными лекарствами и охотно пользуюсь альтернативными средствами. Сперва ничего толкового в голову не приходило, но, порывшись в Интернете, я нашла то, что искала, – кошачий коготь. Я тут же сбегала в аптеку, а вернувшись домой, поставила перед мужем банку.

– Три таблетки три раза в день, – уверенно сказала я.

– Но мне ведь даже морфины не очень помогают, – попытался возразить он.

– А это поможет.

Я не сомневалась в своей правоте. Забегая вперед, скажу, что именно благодаря этим таблеткам Хуанки дожил до первой операции.

За месяц до операции мы купили собаку. У меня никогда не было животных крупнее морской свинки, но я решила, что дочке будет веселее со щенком, поскольку справедливо предположила, что какое-то время мне фактически придется жить в больнице. Я нашла местный сайт, где предлагали домашних животных. Мы втроем по очереди просмотрели все варианты и, не сговариваясь, выбрали одного и того же щенка породы вест-хайленд-уайт-терьер – очень ласкового и игривого. Я с первого же взгляда влюбилась в него. Однако, привыкшая к тихим беспроблемным грызунам, я и не представляла, сколько хлопот способен доставить щенок, особенно если никто не позаботился о его дрессировке. Он оставлял за собой лужицы и кучки по всей квартире – да так часто, что мы с Катей не успевали за ним убирать. Он рвал туалетную бумагу и раскидывал ее по всем комнатам. Он сгрыз мои сапоги Hugo Boss, хотя рядом валялись другие, подешевле. Он вырыл из горшков половину растений на террасе. И все же мы обожали Макса.

Но вот период долгого ожидания закончился. В Испании обычно не дают возможности полежать в больнице. Сначала амбулаторно делают все анализы, рентген, томограммы и прочие исследования, а накануне операции или даже утром дня «икс» пациент приезжает в клинику. И выписывают его порой в тот же день. Впрочем, это был не наш случай.

Одним ясным октябрьским утром мы приехали в больницу. Я раньше никогда не бывала в местных клиниках. Просторная палата, рассчитанная на двух человек, телевизор, раскладывающиеся кресла для посетителей и собственный душ – после российских медучреждений это напоминало скорее пятизвездочный отель. Добавьте сюда неограниченное время визитов, возможность одному из родственников ночевать в палате и – для полноты картины – трех медсестер на пол-этажа.

Часов в двенадцать Хуанки увезли на операцию. Со мной остались свекор и его жена Бисси, с которой мы почти с самого начала стали закадычными подругами. Я не могла усидеть на месте и ходила из угла в угол. Хирург показался из операционной лишь спустя четыре часа. Он сказал, что все прошло отлично: абсцесс полностью удален, равно как и остатки сеток. Теперь моему мужу предстояло ходить со специальной машинкой, которая ускорит заживление раны, потому что разрез был очень большой.