Проклятье.

Она поднесла руку ко рту. Моргнула.

Заголовок к фотографии состоял всего из двух слов, но они занимали две трети монитора:

ЭТО ОН?

Ниже зеленоватый снимок с камеры, которая располагалась в углу кабины лифта.

С перспективы дальнего правого угла она видела мужчину в сером свитере с капюшоном. Его лицо было на три четверти скрыто, а все остальное могло соответствовать любому белому взрослому мужчине в джинсах и кроссовках.

Но Эмму шокировал не вид худой фигуры среднего роста, которая собиралась выйти в лобби отеля, в котором жертва номер два рассталась с жизнью.

А то, что мужчина держал в руках, когда выходил из лифта.

«На этой фотографии вы видите неизвестного мужчину, который выходит из отеля в ночь убийства Ларианы Ф.», – значилось в подписи. Так как было неясно, действительно ли это убийца, информацию все это время скрывали от общественности, но сейчас решили обнародовать за отсутствием альтернатив.

Для тех, кто мог сообщить какую-либо информацию, были указаны номера телефонов полиции.

«Господи. Может, я ошибаюсь? Неужели это…»

Эмма поискала на письменном столе бумажный пакет, чтобы подышать в него, но не нашла и подумала, не сходить ли за ним на кухню, но все же решила сначала увеличить фото.

Приблизила руки мужчины, все еще в латексных перчатках.

Пальцы.

Предмет, который они сжимали.

«Полиция считает, что Парикмахер держит в руках трофей, который забрал с собой», – сообщал навязчивый текст ниже.

Волосы? В свертке!

Эмма отвела глаза. Ее взгляд блуждал по столешнице. Потом вернулся к фотографии.

Маленький, упакованный без затей в обычную коричневую бумагу.

Примерно такой же лежал перед ней. Анонимная посылка, которую Салим оставил у нее для соседа.

А. Паландт.

Она никогда не слышала этой фамилии.

Эмма почувствовала, как капелька пота сорвалась с затылка и скатилась по позвоночнику. Потом услышала рычание Самсона, еще до того, как сработала сигнализация в мансарде.

Что это было?

Эмму охватил страх, но она заставила себя не паниковать, а выяснить причину.

Для пронзительного шума, который подняли бы датчики движения, шорох был слишком тихим и далеким. Попав в поле действия инфракрасных детекторов, одно-единственное движение вызвало бы оглушительный интервальный сигнал тревоги. Во всем доме, а не только на одном из верхних этажей.

К тому же звук был слишком чистым, почти мелодичным.

Как…

У Эммы мелькнуло предположение, но тут же вылетело из головы. Мысль исчезла почти одновременно с сигналом, который оборвался так же резко, как и начался.

– Что это было? – спросила она уже громко, но Самсон лежал неподвижно и даже не поднял голову со своих толстых лап, что было нетипично для него, и Эмма забеспокоилась, что звук ей просто показался.

«У меня начались уже и акустические галлюцинации?»

Она захлопнула ноутбук, отодвинула стул от письменного стола и встала.

Паркет заскрипел под ее ногами, обутыми в домашние тапочки-балетки, поэтому к лестнице она пошла на цыпочках. Прислонившись к деревянным перилам в прихожей, прислушалась, но не услышала ничего, кроме тихого шуршания в ушах: звук, который знаком каждому, если сосредоточиться на собственном слухе.

Эмма отключила датчики движения на панели управления рядом с входной дверью.

Потом осторожно поднялась на второй этаж, где находились спальня, гардеробная и большая ванная комната.

Эмма забыла включить свет на лестнице, а здесь наверху (от первого этажа ее отделяли всего две ступени) рольставни были еще опущены (иногда, когда начиналась мигрень – побочное явление психотропных средств, – она весь день не впускала свет), и восхождение ее было равносильно дороге во тьму.

Черт, если бы она пошла в подвал, то могла бы, по крайней мере, вооружиться огнетушителем, который висит там на стене.

– Самсон, ко мне! – крикнула Эмма, не оборачиваясь, потому что ей вдруг стало страшно, что кто-то может появиться из черной дыры и выйти ей навстречу на лестницу. И действительно, словно Филипп установил для безопасности еще и датчик голоса, команда снова спровоцировала сигнал тревоги.

«Господи!»

Она прикусила губу, чтобы не закричать что есть силы.

Конечно, это может быть просто совпадение, что она снова слышит сигнализацию, но вот он, загадочный звук. И она его не выдумала.

Высокий звук, теперь чуть громче, потому что она приблизилась к источнику, который находился определенно не на втором этаже, а выше, в мансарде. И вместе с этим звуком к Эмме вернулась та потерянная мысль. И возникли сразу несколько ассоциаций.

Будильник – самое безобидное, но и маловероятное объяснение, потому что на мансардном этаже не было ничего, кроме ведер с краской, частично снятых напольных досок, разломанной стены и разбросанных повсюду инструментов. Но никаких часов! А если бы и были, то с чего бы им звонить сегодня, через полгода после остановки перестройки?

Нет, не было никакого будильника в недостроенной детской, которую Эмма про себя называла «БЕР», как столичный аэропорт, который, похоже, также никогда не будет достроен. Вместе с волосами в тот день она лишилась и желания иметь детей.

«Пока», – сказала она Филиппу. «Окончательно» – своей душе.

Если не часы, тогда это может быть только…

…сотовый телефон.

– Самсон, ко мне! – снова крикнула Эмма, еще громче и энергичнее.

Мысль о мобильном телефоне, который звонил где-то на чердаке над ней, пугала. Неизбежно напрашивался вывод, что телефон должен кому-то принадлежать, и Эмма оказалась на пороге паники.

И перешагнула через него в тот момент, когда в нескольких метрах от нее захлопнулась дверь ванной.

Она побежала. Не раздумывая, не приняв рационального решения и не взвесив варианты, потому что тогда она наверняка побежала бы вниз, к Самсону. К выходу.

Но она перепрыгнула последние ступени, почти вслепую пересекла коридор, потеряв при этом одну тапочку, распахнула дверь спальни и потом захлопнула за собой. Заперлась ключом, который – к счастью – торчал изнутри. Пододвинула к двери стул, подперла спинкой ручку двери, как видела в фильмах…

…но это вообще имеет смысл?

Нет, во всем этом нет никакого смысла, и уже давно. С тех пор как после ночи в Le Zen ее нашли на автобусной остановке.

Без волос.