Марни и Санни пришли с факультатива по английскому. Они отговорили мисс Краусс проводить занятие по Сэлинджеру и организовали живое обсуждение «Погружения» Торы Темпл.

– Мисс Краусс задвинула целую речь про любовную линию в романе. Я даже не успела закончить свою мысль про развернутые метафоры, – заявила Марни, продолжая начатый разговор. – Я собиралась сказать, что зáмки явно символизируют рай.

– Да, я тоже пришла к такому выводу. Особенно в последних главах, – вставила Санни.

Брэди слушал. Его удивляло воодушевление, с каким девочки обсуждали книгу, однако еще больше его поразило то, что они смогли убедить учительницу провести урок на интересующую их тему.

– В Библии что-то говорится про комнаты в обители или как-то так, – заметила Марни, раскладывая салфетку на коленях.

– Это когда мама Джулс уже при смерти и готовится войти в царствие небесное, – ответила Санни, жестикулируя вилкой.

– Точно. – Марни достала телефон и принялась искать в «Гугле». – Черт, как же там говорится? – бормотала она. – Я весь день буду мучиться, если не выясню.

«В доме Отца моего обителей много»[35], – подумал Брэди, разворачивая сэндвич с ростбифом. Он происходил из семьи ирландских католиков и каждый субботний вечер ходил вместе с родителями на мессу. А недавно пошел в церковь один и сам себе удивился. Ему всегда казалось – будь его воля, забил бы на церковь. Впрочем, служба действовала на Брэди успокаивающе, поэтому он старался не пропускать ни одной.

– А, вот, – сказала Марни, жуя кусок сельдерея, обмакнутый в арахисовое масло. – «В доме Отца моего обителей много. А если бы не так, Я сказал бы вам: Я иду приготовить место вам».

Есть еще похожие строки в одном из псалмов, вспомнил Брэди. «Ты приготовил предо мною трапезу в виду врагов моих; умастил елеем голову мою; чаша моя преисполнена. Так, благость и милость да сопровождают меня во все дни жизни моей, и я пребуду в доме Господнем многие дни»[36].

– Значит, зáмок символизирует дом Господень? – Палома смотрела то на Марни, то на Санни, словно ожидая их одобрения.

– Разумеется, – снисходительно обронила Марни, едва взглянув на Палому.

Обескураженная Палома съежилась на стуле.

– Санни, а ты заметила, после того как мы с тобой впервые принесли «Погружение» в школу, половина класса прочитала книгу? – спросила Марни.

– Мы – трендсеттеры! – хором объявили Санни и Марни, делая селфи. Это началось еще в прошлом году, когда подруги стали носить шарфы с брошками и почти все девочки из школы последовали их примеру.

Палома вздохнула.

– А ты читал «Погружение»? – спросила она Брэди. Обычно мальчики не читают такие книжки, но раз Брэди – гей, может, он и читал.

У Брэди перед глазами всплыла обложка, которую он видел в интернет-магазине. На ней было изображено дно бетонного бассейна и пузырьки, поднимающиеся на поверхность. Заголовок как будто написан от руки глянцевыми черными чернилами.

– Нет, – ответил он, решив держать язык за зубами.

– Клевая книжка. Реально клевая, честно, – кисло улыбнулась Палома. – Мы, типа, мегафанатки.

Брэди несколько потеплел к Паломе за то, что она пытается включить его в беседу. В то же время и градус расположения Паломы к Брэди повысился на пару делений. Она была рада, что он присоединился к их компании; ей нравилось, что своим тихим спокойствием он уравновешивает ее шумных подруг.

– (Читает что-то в телефоне.) Я читала «Нью-Йорк Сити Мэгэзин», пока вы настраивали оборудование. Что сказать, Солейл преисполнена драматизма.

– Может быть, расскажешь о ней, раз уж зашел разговор? Камера работает. Я задернул шторы, и сегодня освещение очень хорошее.

– Спасибо. (Мажет губы блеском.) Я много чего могу рассказать о Солейл. Например, после того письма от Фатимы Солейл была сама не своя. Я никогда не видела ее такой взвинченной. Серьезно, она пришла в школу поздно, вся в слезах. Она очень хотела порадовать Фатиму. Теперь, вспоминая все это, я прихожу к выводу, что у Солейл развилась нездоровая одержимость, честное слово. Тогда она не показала мне письмо, но теперь я прочитала его в журнале. (Показывает телефон.) Солейл попросила Фатиму подписаться на нее в «Инстаграме», где она выкладывает фотки своего арт-проекта. Так может поступить только совсем отчаявшийся человек. Какой позор. В общем, Фатима попросила Солейл быть более искренней. Теперь все ясно. Солейл сказала мне, что хочет быть более откровенной и поделиться с Фатимой чем-нибудь значимым.

– И как же она поступила?

– Это я подсказала ей, как поступить.

– Как именно?

– Последовать фундаментальному принципу теории человеческих связей – раскрыть Фатиме драгоценную правду. Солейл почти каждый день делала записи в дневнике, поэтому я сказала, что ей не обязательно придумывать для Фатимы что-то новое. Она может поделиться с ней самым сокровенным – дневником, не предназначенным для чужих глаз. Помните, в «Ведьмином вареве» Фатима попросила Солейл почитать ее записи?

– Да.

– Фатима настояла, чтобы Солейл дала ей их в неотредактированном виде, поэтому я поняла, что именно ей нужно, – подлинная, настоящая Солейл, описывающая подлинного, настоящего Джону. Не знаю, что там вам Пенни наговорила, но Солейл писала письма Фатиме по моей подсказке. Фатима тут ни при чем. Она никогда не заставляла Солейл писать ей.

– Понятно.

– В результате Солейл сблизилась и с Джоной, и с Фатимой – собственно, того она и добивалась. И как вы думаете, сказала она мне за это спасибо?

– Сказала?

(Пренебрежительно фыркает.)

Я подумала, может, тебе будут интересны мои дневниковые записи? Я их не редактировала. Знаю, для тебя это важно.

ПОИСК: Джона Николлc команда по борьбе

→ Спортивная команда государственного университета Николлс: НЕ ПОДХОДИТ