— Я уже вызвала милицию, — сказала она, — все равно надо страховку оформлять, у меня КАСКО, а у тебя?

Это было похоже на извинение и реальный поиск чего-то общего. За что можно зацепиться, чтобы продолжить общение без напряга, стать раскрепощеннее.

— Моей колымаге достаточно ОСАГО, — сказал я, поднимая авторитет ее купе. Мне тоже надо позвонить страховщику.

— Да-да, конечно, по правилам я виновата, — согласилась она, понимая, что я иносказательно извинился перед ней и простил ее.

Как обычно, я позвонил Диме Иоффе. Он был рад. Кроме меня его сегодня никто не тревожил, и он помчался ко мне на всех парусах, в надежде заработать свою двадцатку.

Вскоре подъехал большой черный джип и припарковался с противоположной стороны Опеля. В приспущенное водительское стекло высунулась лысая лопоухая голова Шрэка.

— Ну, ты че? — спросила она у меня.

Я молчал, не зная, что она имеет в виду, и с ответом не торопился.

Мне стало смешно. Показалось, что эта отмороженная физиономия прибыла из тех девяностых годов, где она котировалась по самой высокой ставке. Я сдержался только из предполагаемых дальнейших отношений с блондинкой. Посмотрел с ехидцей в ее зеленые глаза.

— Привет, Рита, — глухо произнесла голова, переведя взгляд на девушку.

Увидев мою улыбку, Рита смутилась и, грациозно вильнув бедром, точно оттолкнув от себя мои мысленные фантазии, легко вскочила правой ногой на подножку джипа, оставив левую висеть. Держась руками за окно, чмокнула безобразную голову в нос.

При этом ее шубка с платьем вздернулись вверх, предоставив мне любоваться ямочкой на внутренней стороне ее ровной округлой коленки повисшей стройной ножки.

Словно почувствовав мой взгляд, она обернулась и тут же опустилась на землю, проведя рукой по шубе, делая вид, что расправляет меховой подол.

Рита отошла к своей машине и, опершись правой рукой на выставленное вперед бедро, ехидно улыбнулась. Стала наблюдать за происходящим как бы со стороны.

— Не понял что ли? — снова спросила меня голова Шрэка, искренне чему-то удивляясь. Приподнялась чуть выше, высунувшись из открытого окна, и выпучила серые затуманенные глаза.

Я увидел татуировку в виде змеи, охватившей его шею. Узорчатой лентой она вылезала из-под ворота расстегнутой рубашки и спиралью поднималась вверх к гортани, закручиваясь плотными кольцами. Капюшон кобры раздувался на уровне нервно пульсирующей шейной артерии, и можно было предположить, что головой змеи является существующая голова Шрэка.

Я пожал плечами, продолжая молчать. Медленно направился к себе в кабину, обходя грузовик. С каждым шагом спокойствие внутри меня превращалось в вызов. Во мне начинало все переворачиваться и клокотать. Я представил себе, какой героической кажется себе эта голова, заботясь о стройной блондинке, считая ее своей собственностью.

Мне хотелось обернуться и крикнуть ему, что я понял, но совершенно не то, что он хотел сказать. Потому что, вместо слов он может просто показывать свою физиономию, и это будет одно и то же.

Хотелось крикнуть, что его подружка уже изменила ему, находясь с ним рядом, прямо здесь у джипа. И я уже смог представить ее соблазнительно скидывающей шубку, медленно приподнимающей обтягивающее желтое мини. Показывающей ажурные подвязки телесных чулок. Облизывающей сухие губы. Призывно, словно рабыня. Глядящей в мои глаза, готовой принять любые побои и издевательства. Извивающейся в моих объятиях…

И что его лысая голова будет вздрагивать с каждым ее стоном и обязательно почувствует всколыхнувший все ее нутро оргазм. Ее ноги обовьют мое тело со всей силы, а потом обмякнут, и наши тела сольются воедино в блаженном бессилии.

И это совершенно неважно, что Рита продолжает скромно стоять у своей машины. Для этого надо просто видеть, как она смотрит в мои глаза и растворяется в них.

Мне это знакомо.

И от непонимания всего этого его огромная башка кобры, торчащая на змеином теле, кажется мне еще более никчемной и смешной.

— Я тебя запомнил, — расслышал я его голос, уже садясь в машину и чувствуя спокойствие в прохладном замкнутом пространстве ее кабины.

А я тебя нет, — подумал я, — пустая твоя голова!

Пошел снег, словно начиная новый акт спектакля после антракта. Мороз не унимался. Заносы продолжали выстраивать машины в узкой проторенной колее, заставляя ехать медленно и осмотрительно, словно хотели приучить водителей к дисциплине.

Ровно работающие двигатели обтекали нас. Водители с сочувственным интересом поглядывая на застрявшую под бампером моего грузовика, иномарку. Но видя около нее девушку, мужчины ехидно улыбались и подмигивали мне, показывая рукой, что надо было ее подмять сильнее. Они были солидарны с моей любовью к водителям-женщинам.

Через стекло двери я видел, что блондинка продолжала улыбаться своим внутренним ощущениям. Я чувствовал, что присутствую в них.

Голова в джипе кивнула, и Рита подошла к ней, устремив лицо вверх, словно рассматривая своего лопоухого идола.

Теперь мне была хорошо видна темная трещина, разделяющая ее голову на две не равные белые мохнатые кокосовые половинки.

«Крашеная», — подумал я, — это очень походило на жизнь: раздвоенную между желанием получить, что ты хочешь и необходимостью платить по счетам.

Очередную инстанцию Рита уже прошла, и теперь перед ней открываются новые горизонты в моем образе. Но я уже знал, что покорять ей меня не придется.

…Приятель что-то шепнул ей на ухо, и она погладила его по лысой голове, обернувшись в мою сторону. Я почувствовал ее нежное прикосновение к моим волосам, тихий шепот, воркующий мне о любви, жаркое учащенное дыхание.

Как только она отошла, джип рванул с места и, завершив круг по площади, скрылся за углом гостиницы Октябрьская.

Рита обошла грузовик и подошла к пассажирской двери. Я следил за ее маневром через зеркала, но виду не подавал, пока она не стала смотреть на меня через окно в упор. Открыв дверь, я вылез из кабины.

— Это мой брат, — соврала она, глядя мне в глаза — Не обижайся на него!

Я видел, как она вздрогнула, как поежилась от высыпавших по телу мурашек, обняв себя руками, охватив локти ладонями. Едва заметно повела под шубой плечами.

Ее ложь была настолько наивна, что совершенно меня не задела.

— Я буду звать тебя королевой Марго, — сказал я тихо, подойдя к ней вплотную и обняв.

Почувствовал, как разомкнулись ее скрещенные на груди руки и заскользили по моей спине. А затем, отстранившись, она сделала вид, что стряхивает с пуховика снежинки и как бы случайно забыла свои ладони на моей груди, положив на них голову. Я подумал, что где-то уже видел эту сцену или читал о ней в романе.

Стало противно оттого, что я снова оказался прав, и хотя за этим подтверждением таилось торжество моей самоуверенности и снисходительности к милой девушке, все это было невыносимо унизительно, словно я повторяю этот момент постоянно и ничего нового не могу придумать. Больших усилий мне стоило не поцеловать ее, дабы еще больше не усилить этот эмоциональный протест, возникший во мне.