Как я и предполагал, Кавкаурика имела множество водоёмов, отличающихся друг от друга размерами и цветом. С высоты птичьего полёта выглядело всё это достаточно живописно, тем более что, на островных частях имелись чудаковатые сооружения, напоминающие скорее раковины, чем пристанища разумных существ. Судя по всему, именно так в представлении пенальцеав должна выглядеть современная архитектура, и судить их за это нельзя, потому что у каждой расы есть своё видение на предмет. Да и трудно представить жабоидов, возводящих себе бетонные многоэтажки.

Кроме ландшафта и диковинных зданий, бросалась в глаза атмосфера, накрывшая планету ажурным зонтиком. Она была приятного изумрудного оттенка с персиковыми облаками, сквозь которые пробивалось жёлтое, точь-в-точь, как земное, солнце. В общем, сказать, что виды этого мира оставили меня равнодушным – значит покривить душой.

– Кто-то в казино деньги спускает, наверное, девать некуда, – ни с того ни с сего принялся причитать пеналец-таксист. – а тут целый день вертишься, как заведённый, и никакого толку.

– Деньги спускают для того, чтобы расслабиться, – высказал я мысль сомнительную, но, как мне показалось, философскую.

– Почему бы не расслабиться, потратив немножечко денег, например, на меня.

– Какое же это расслабление, – возразил я, чувствуя, что меня втягивают в какой-то бессмысленный спор, – это, скорее, благотворительность. А от благотворительности не отдыхаешь, от неё получаешь моральное удовлетворение.

– Вот если б вы мне пожертвовали, ну хотя бы сотню кредитов, я бы получил моральное удовлетворение. И вы, кстати, тоже.

– Я? – опешил я.

– Ну да! – округлил глаза этот умник. – Вы же сами только что об этом сказали…

Пообщавшись с пенальцами, я уже составил о них, вернее об их манере разговаривать, мнение. Зеленокожие были теми ещё демагогами и могли запутать болтовнёй кого угодно, при этом приводимые ими аргументы были надуманными или вообще высосанными из пальца. Прибавьте сюда их патологическое стремление торговаться, и вот готов портрет среднестатистического жабоида. В общем, представителям болотистой планеты палец в рот класть было опасно, и остаток пути я предпочёл отмалчиваться, вполуха слушая трепотню словоохотливого водителя.

– Кстати, – квакнул он, когда мы, наконец, стали снижаться, – если полетите обратно, сделаю скидку, – он выждал паузу, – видимо, чтобы я окончательно клюнул, – и провозгласил, словно осчастливил меня навечно: – Один кредит!

Мне оставалось только молча обалдевать, потому что таких скидок я не удостаивался ни разу.

– Так я жду! – приняв моё молчание за согласие, квакнул пеналец и припарковался на площадке у казино.

Заведение представляло из себя смесь пенальского стиля с земным. Огромная раковина имела привычные человеческому глазу колонны, украшавшие вход, лестницы, просматривающиеся сквозь разноцветные витражи, и двери, которые тоже казались нормальными, во всяком случае, имели привычные параметры. Вместе с тем смешение стилей не выглядело нелепым нагромождением, как это часто бывает. Напротив, всё казалось вполне гармоничным и достаточно презентабельным.

Интерьер казино мало чем отличался от обстановки земных заведений подобного рода. Вначале я очутился в просторном фойе с красным ковром и помпезной люстрой килограммов на двести. Дальше шли несколько залов: для рулетки, для игры в карты, затем бар, лестница, ведущая, вероятно, в приватные комнаты. Звучала непривычная, но мягкая музыка, парочка пенальских самок кривлялась на специальных подмостках, изображая какой-то экзотический танец.

Я направился в бар, во-первых, играть в местные карты я не умел, во-вторых, в барах можно разжиться информацией. А она мне нужна позарез, ведь с какого конца подступиться к делу непонятно.

За стойкой орудовал, как ни странно, человек, и я почувствовал огромное желание поговорить с себе подобным.

– Привет! – окликнул я бармена, устраиваясь на стул.

– Выпьешь? – с той стороны на меня смотрел человек средних лет, подтянутый, высокий, с приятными чертами лица. Одет он был традиционно, в чёрные брюки и белую рубашку с бабочкой.

– Что-нибудь на твой вкус, – кивнул я.

Бармен открыл четырёхгранную бутылку, плеснул из неё в бокал, толкнул мне. Я с опаской принюхался, вдруг, местное пойло отдаёт, например, тиной. Или, – я внутренне содрогнулся, – рыбьим жиром.

– Опасаешься? – ухмыльнулся бармен. – Не бойся, обычный человеческий виски. Кстати, очень неплохого качества.

Я пригубил из стакана, приятное тепло растеклось по жилам. Выпивка и в самом деле была неплохой.

– Впервые здесь? – поинтересовался бармен.

– Да, решил вот развеяться, перекинуться в картишки. Правда, играть не умею…

– Ерунда, – мой собеседник выудил из-под стойки колоду карт и раскинул их передо мной, – принцип как в подкидном, надо как можно раньше избавиться от своих карт. Только тут картинки другие, смотри – это, – он указал на карту с изображением жабы с трезубцем, – Кальбумбахер, главная карта, считай туз. Дальше, – передо мной возникла отвратительная рептилия с блестящей помпоной на голове, – Грампуфен, король.

Он продемонстрировал мне дам, от вида которых у любого могло сделаться несварение, вальяжных и одновременно отвратительных валетов. Далее шли карты попроще, от десяток до двоек. В пенальских цифрах разобраться я не смог бы даже с приставленным к виску пистолетом, но, слава богу, как и земные карты, местные имели количественный набор нарисованных предметов, сосчитать которые не составляло труда. В общем, через пять минут нашего общения с барменом я уже умел играть в местного «дурака».

Теперь следовало бы подвести разговор поближе к наркотикам, но как это сделать, я не знал. Выручила пенальская девица, судя по отвязной походке и разнузданному макияжу, – зелёные губы щедро сдобрены красным, вокруг глаз – чёрные круги, – она была особой лёгкого поведения.

– Угостишь, мальчик? – томно квакнула она, пристраиваясь на соседний стул.

– С удовольствием, – соврал я и дал знак бармену.

Тот понимающе хмыкнул и потянулся за бутылкой. Через мгновение бокал с фиолетовой жидкостью уже сжимали холёные пенальские перепонки.

– Что-то грустно сегодня, – протянула моя новая знакомая, одним махом осушив половину стакана.

– Что же вас тяготит? – поинтересовался я, прикидывая как бы вывести зеленокожую жрицу любви на интересующую меня тему.

– Не знаю, – повела плечиком дама, – наверное, это от одиночества.

– Неужели такая очаровательная леди не может найти себе пару? Простите, но мне трудно в это поверить.

Чёрт его знает, зачем вместо того, чтобы завести речь о наркотиках, я принялся расточать комплименты. Вероятно, сработал старый холостяцкий рефлекс: распевать дифирамбы первой подвернувшейся юбке. Даму моя речь привела в состояние восторга, она подвинулась ближе и положила перепончатую лапку мне на коленку.