Гавриловы, уставшие от Москвы, старались ездить на море каждый день. Все соседи – и тетя Клава с гусями, и дядя Вова, кормящий собак и возящийся с виноградом и помидорами, – смотрели на них как на ненормальных.

Среди местных жителей даже спорт такой существовал – хвалиться, кто сколько времени не был на море. Дядя Вова утверждал, что не выбирался на море лет десять, потому что «оно ему не сильно надо». Тетя Клава вспоминала, что в последний раз купалась в позапрошлом году, когда они ездили на лиман на шашлыки.

Однако и дядю Вову, и тетю Клаву укладывал на лопатки старичок Абрамцев, который жил в самом начале улицы и, по его утверждению, не купался лет сорок, потому что в его детстве море было прозрачнее слезы, а песчаные пляжи такие длинные, что пока дойдешь до воды – ноги устанут. А сейчас и море плавками выцедили, и песок с пляжей смыло, и понастроили черт-те че, и потому Абрамцев сидит дома и смотрит сериалы.

Но большой семье было все равно. Каждый день около полудня, когда рано вставший папа переставал работать, а еще точнее – когда все дети начинали шуметь так, что папа переставал работать, все они выходили из дома и шли на море.

Так было и в то майское утро. Рита сидела в коляске. Костя стоял сзади на багажнике коляски, опираясь о ее ручку локтями. Саша иногда забирался к нему, а иногда отбегал и смотрел, не увязались ли за ними Мальчик, Табуретка и Малыш. Остальные дети шли уже сами.

Примерно за сорок минут со всеми бесконечными остановками, разглядыванием козявок и «Ой! А я забыла дома купальник!» или «А где сумка с полотенцами? Кажется, я забыла ее, когда брала купальник!» они добрели до моря. Здесь мама, которая не спала ночью, потому что у Кости болело ухо, рухнула на подстилку и предупредила: ее не кантовать. Папа пошел в холодную воду купаться, вышел синий и заявил, что это запас здоровья и он закаляется. Остальные от запаса здоровья воздержались. Саша, намочив трусы, ходил по пояс в воде и искал крабов. Нашел одного дохлого и расковырял его гвоздем, чтобы выяснить, как краб устроен.

– Папа! – сказал он важно. – Краб не устроен никак! У него нет ни сердца, ни легких, ни внутренних органов! Я их не нашел. У него есть только мясо и желтая вонючка!

Петя, нацепивший темные, как у мафиози, очки, стоял на берегу и равнодушно смотрел вдаль, изредка поплевывая в воду или бросая камешки. По представлению Пети, каждый, кто проходил мимо, должен был сейчас смотреть на него и думать: «Какой крутой! Какой величественный молодой человек!»

Остальные шестеро детей пока мало беспокоились, как выглядят со стороны. С громкими воплями они бегали по пляжу, изредка выуживая из воды Риту. Рита целенаправленно забегала в море и шла на глубину. Алена и Катя вытаскивали ее за руки и за ноги и аккуратно сгружали на песок. Рита решительно вставала, отряхивалась и опять чухала в море. Под конец Алена и Катя потеряли терпение и подтащили Риту к папе:

– На, возьми свою дочь! Она какая-то упрямая! Я никогда не была такой! – заявила Катя.

– Да уж! А как ты чупсик в метро захотела, помнишь? И как тебя успокаивала дежурная по эскалатору?

Катя покраснела.

– Это были ошибки молодости, – сказала она, неосторожно выпуская Ритину ногу.

Рита сразу вскочила и помчалась к морю. При этом она оборачивалась и громко хохотала, показывая, что прекрасно знает, что за ней сейчас побегут. Но папа за ней не побежал. Он издал изумленный звук и стал быстро рыть песок руками:

– Катя, смотри! Не показывай Рите! Тут пиратский клад!

Рита, уже добежавшая до воды, оглянулась. Папа и Катя рыли песок. Рита недоверчиво разглядывала их издали. На ее лице было написано: мол, знаю я вас! Приманить меня хотите!

Но папа и Катя на нее даже не смотрели, а рыли песок в четыре руки. А потом к ним присоединилась и Алена. Она рыла песок как собачка, выбрасывая его двумя передними лапами. То есть, конечно, руками. А потом папа сунул в яму зажатую в кулак руку, вытащил ее, разжал пальцы, и Рита увидела на ладони у него конфету.

КЛАД!!!

Тут уже все сомнения отпали. Рита бросилась к папе и, схватив лопатку, приняла самое деятельное участие в поисках клада. Очень скоро к ним с криком «Копа-а-а-а-ать!» присоединились Саша и Костя. Чем дольше они искали, тем больше конфет находили. При этом никто почему-то не удивлялся, что конфеты возникают лишь тогда, когда в яме оказывается рука папы.

Катя, Вика и Алена, конечно, знали, что никакого клада нет, но рыли с ничуть не меньшим увлечением. Катя и Алена – руками, а Вика – куском шифера с пляжного навеса. При этом Вика то и дело проверяла, не попал ли песок ей под ногти, и, откладывая шифер, чистила ногти краем бумажки.

Не рыл один Петя. Он прохаживался рядом, засунув руки в карманы шортов. Изредка он посматривал в яму, и становилось заметно, что ему тоже хочется копать. Но потом Пете приходило в голову, что это будет недостаточно величественно, и он брал себя в руки и отворачивался.

Постепенно конфеты стали попадаться реже, а потом Саша откопал скомканную бумажку, на которой кривыми печатными буквами было написано:

– Что тут написано? – жадно спросил Саша.

– Сам читай! Не знаю! – сказал папа.

– Я не умею читать!

– Ну тогда никогда не узнаешь, что тебе написали!

Промучившись минут пять, Саша все же одолел текст и, уяснив содержание записки, назвал ее глупой.

– Почему глупая? – удивилась Алена.

– Потому что тут написано, что это клад написал! А это написали пираты! Клад писать не умеет, – авторитетно заявил Саша.

Костя закивал, впечатленный его железной логикой. Проснулась мама, которая не смогла спать, потому что ее закидали песком. Она была убеждена, что раз конфет нет, яму забросят, но ничего подобного. Яма была уже так велика, что у детей пробудился спортивный интерес сделать ее еще глубже. Копал даже Костя. Правой рукой вбивал в мокрый песок лопату, а левой колотил по ней сверху, точно забивал сваи.

– А что будет, когда яма дойдет до центра земли? – спросил Саша.

– Лава полезет! – сказал Петя. – Даже можно не до центра! Пробурись километров на десять – и уже может полезть. Тут море, континентальные плиты тонкие!

Саша от радости забыл как дышать, но не умер, а, простояв секунд пять в полном ошеломлении, спросил: