кресле напротив Фирра. Внешний вид недавнего бомжеватого доходяги излучал теперь деловитость и даже обнаруживал некий снобизм. Волосы его были зачёсаны назад, чёрный смокинг блестел безупречностью, а тлеющая между пальцев сигара источала сладковато-терпкий аромат. Лицо Ленна было полно самодовольной решимости, в эту игру он почти не проигрывал.

– Честь имею представиться, Ленн-0315, действительный гражданин Центра, первый помощник директора Фонда Помощи РУКА МИЛОСЕРДИЯ. Готов ли ты, Фирр, сразиться?

– Вот тебя таращит! Давай уже драться, помощник чертов.

Фирр был одет в белый фрак без рукавов и джинсовые рваные бриджи. Как он понял, именно таким образом, в представлении Ленна должен выглядеть его оппонент. Как идиот. Первый помощник директора пристально посмотрел в глаза Фирру, и паук сразу же кинулся в атаку, выставив вперёд две передние лапы. Богомол едва успел отскочить в сторону.

– Так значит, Ленни, жителям-за-Стеной помогаете? /богомол развернулся и тут же попытался рубануть паука зазубренной "рукой". Паук увернулся/

– В меру своих возможностей. /Паук поджал задние лапы под брюхо/ Кто-то ведь должен помогать людям, не всем же быть сибаритами вроде тебя и твоих дружков / и резко прыгнул на богомола, успев схватить его четырьмя передними лапами и вонзить жало в нижнюю часть брюшка/

– Ну да. И ты думаешь, что вы сможете им помочь, когда самому Правящему Совету на них плевать? /богомол сумел оттолкнуть паука, но тут же свалился в судорогах на пол/

– Первый раунд мой.

– Да подавись.

– Второй раунд, поехали.

Из клетки вышел новый богомол.

– Мы считаем, многоуважаемый Фирр, что человечество виновно в бедах этих людей. /паук сразу атаковал, но богомол ловко увернулся, успев даже шаркнуть острой стороной клешни по паучьим лапам/ Ведь их, жителей-за-Стеной, большинство, и большинство это живёт скотской, недостойной человека жизнью. Здесь мы видим великую несправедливость. А как человечество до такого докатилось, не думал?

/Замах, выпад и резкий удар левой шипастой лапой. Паучья морда отпрянула в последний момент, едва избежав урона/

– Да очень легко, Ленни. Нефть кончилась, потом газ, потом вообще всё давай заканчиваться. Кроме людей. Они всё плодились дальше. Планета была перенаселена.

/Контрвыпад. Паучьи цепкие лапы обхватили было верхнюю часть тела богомола и паук уже изогнулся, чтобы нанести укол брюшным жалом, но богомол в последний момент оттолкнул его и успел царапнуть по брюху/

– Значит, получается, что ни атомная энергия, ни другие альтернативные источники, не помогли? /богомол чуть отступил и тут же молниеносно бросился на паука; паук успел среагировать и выставил вперёд лапы/ Что же, правительства всех стран просто обделались и не смогли помочь людям не сдохнуть с голоду?!

– Так люди и не сдохли с голоду! /паук отвёл "руки" богомола в вправо и навалился на него всем телом/ Вот, мы с тобой, к примеру, не похожи на голодающих /паук смог таки вонзить жало богомолу в брюхо/

– Мы – тупиковая ветвь, Фирр! /богомол от боли забился в цепких объятиях паука с невероятной яростью  и вцепился клешнями тому в морду, размозжив сразу два боковых глаза/ Посмотри, что там за стенами творится! /хватка паука резко ослабла и он весь вдруг скрючился; видимо ему было гораздо больнее/

Там, за-Стеной, если б ты хоть раз взглянул, ты б заметил – там по-прежнему голод! /богомол возвысился над корчащимся пауком/ Там – страшный разгул бесчинств! /над пауком нависла одна из "рук", клешни раздвинулись/ Там нет никаких законов! /и начали молотить, рвать и резать лапы и брюхо паука/ Нет даже питьевой воды! Я уже молчу про электричество. Правительство отвернулось от тех, кто за стеной /богомол, весь в паучьих потрохах, вдруг резко остановился, клешни застыли над остатками паучьей тушки/

– Точнее будет – повернулось к ним жопой. /богомол шатнулся/ Знаешь, Ленн, я в политике всегда не силён был. Что мне с тобой бодаться? /и рухнул замертво на истерзанное паучье тело/

– Ничья.

Ленн встал с кресла, и, обхватив обеими руками голову, подошёл к столу, заставленному миниатюрными сосудиками с различным алкоголем.

Фирр, подняв голову с подголовника, расслабленно вздохнул, и его зрачки резко сузились до нормального размера.

– Выпьешь? – повернулся к нему Ленн.

Фирр встал с кресла и принял мензурку с виски.

– Вот ответь мне, раз ты такой весь правильный, почему ты хлещешь дорогущий вискарь, пока миллионы людей-за-Стеной влачат жалкое существование? – Фирр кивнул на столик, выпил содержимое протянутой ему мензурки и продолжил. – Ведь это всё так дорого стоит, что можно человек пять из-за-Стены до отвала кормить недели две, а?! Это только одной такой рюмочкой.

– Да ну, скажешь, две недели! Дня на два еды можно взять. На одного.

– Тебе виднее, Ленни. Только скажи тогда, чем ты отличаешься, в сути своей, от тех самых сибаритов, которых вы тут так люто ненавидите? А? Твой папаша далеко не из нищих, оставил тебе кучу бабок, которые ты…

– Трачу на благое дело! – перебил его Ленн, и голос его был недобрым.

– Да ну. Пару раз мешки с жратвой за забор перебросили? Или что там ещё? Целых две аптечки умирающим от туберкулёза передали?!

Ленн молчал, опустив глаза и странно улыбаясь. В возникшей паузе, казалось, вот-вот заискрит от напряжения воздух. Внезапно, между Фирром и Ленном, пролетела, успев даже пару раз крякнуть, дикая утка. Довольно жирная и наглая, птица уселась на одну из полок на дальней стене. Надвигавшийся шторм конфликта вдруг рассеялся, оба оппонента ошеломлённо смотрели на пернатого пришельца. Утка успела крякнуть ещё раз, перед тем как её разорвало от попадания пули калибра 357 «магнум». Выстрел был оглушительным. Стреляли из дверного проёма. Фирр с Ленном машинально пригнулись, закрыв уши.

"Какого хрена? Мы же в ШИЗО Ленна, кто стреляет? – лихорадочно неслись мысли в голове Фирра. – Это что у него за сюжетная линия такая?"

Тут они, медленно распрямляясь, обернулись к выходу. Ленн сразу же опустил руки, недовольно вздохнув.

– Шеф, опять вы взломали меня! И как вы это делаете?! Я ж пароль ставлю.

– У тебя, Леннок, когда ты угашенный, на лбу этот пароль написан. (Ленн неосознанно потёр лоб) А угашенный ты постоянно.

В дверном проёме, с огромным дымящимся револьвером в правой руке, стоял высокий плотный мужчина с большими усами и в небывало широкополой шляпе. На нём была стеганая жилетка, широкие штаны и сапоги со шпорами.

– Тридцать две утки настрелял, пока до офиса ехали, а эта, курва, ушла. Раза три в неё бил – промазал! Ну, думаю, чтоб я меньше тридцати трёх нащёлкал, не бывать такому! Захожу – а тут вы, два шизойда, в креслах развалились. Ну, думаю, здесь-то тридцать третья